А давайте поскребем татарина!
Так и слышатся новые возражения. История-де России это не только история русских, защитников и замирителей, но и история, например, татар, когда-то приведенных сюда чингизидами, а теперь давно уже живущих здесь. Так-то оно так, но мирное наше сосуществование с татарами установилось уже после того, как они перестали видеть в нас оседлую добычу. Не мы подстроились под их захватнические принципы, а они под наши — оборонительные. Так что Куликовскую битву еще никто не отменял.
Но есть и другой момент, весьма интересный. С.Бодров, конечно же, вовсю цитирует поговорку про русского, которого надо скрести до татарина. Куда же без нее. Но любой здешний татарин, равняющий себя не по русской истории, а по Чингизхану, должен сделать одну простую вещь: подойти к зеркалу. Что он там увидит? Скулы, тяготеющие к азиатским, но глаза, разрез которых стремится скорее к европейскому. Цвет их может быть карий, а может серый или зеленоватый. Волосы — часто темно каштановые, но редко — совсем черные, иногда и русые. Кожу — безусловно не коричневую. Если увиденное его не вразумит — пусть съездит в Монголию и сравнит себя с местными жителями. Нас победили язычники Батыя, а мы победили уже Казанское и Астраханское ханства с Крымом. Фактически это разные наши противники. Много воды утекло. Сменилась не только религия. Золотая Орда втянула в себя какие-то еще народности, теперь и не разобрать, какие.
Вот ведь как интересно, сколько ни скреби татарина, а монгол выскребается плохо!
Без сантиментов
Но пересмотр ценностей на этом не закончится, а только начинается.
«У монголов действительно была традиция бросать семьи при отступлении, — повествует режиссер, отразивший эту небезынтересную традицию в одном из эпизодов фильма. — Надо спастись мужикам (курсив мой. — Прим. ЕЧ) — воинам, солдатам. То есть никаких сантиментов не было, все так делали».
Стало быть, наша русская готовность защищать прежде всего женщин и детей, если ты, конечно, претендуешь называться воином или солдатом — это «сантименты». (О неуместности употребления здесь слова «мужик» — слова самого земледельческого и оседлого, не стоило б и упоминать, но так и видится картинка: этот презренный лапотник глупо жертвует собой, спасая семью от бравого кочевника). Да, традиции монголов впрямь не были сентиментальны. Отец автора этих строк, не только исколесивший, но и перекопавший пустыню Гоби вдоль и поперек, немало рассказывал еще о многих несентиментальных монгольских традициях. Видал он, например, такой овражек под названьем Золотая Люлька. Набитый человеческими костями овражек. Если кто-нибудь в семье заболевал либо просто слишком долго дряхлел, его сажали на особую повозочку и спихивали в этот овраг по хорошо накатанному спуску. Без сантиментов. Лишний кусок должен был достаться «воинам и солдатам, все так делали». Сам отец этого несентиментального свычая не застал, но ученые старшего поколения рассказывали о собаках-людоедах в ошейниках с алыми лентами, что кормились сугубо в этой Люльке. То есть примерно в конце 50-х гг. прошлого века собачкам еще было, кого покушать. Впрочем, и отцу довелось повидать немало всякого. Дерьмо по колено вокруг каждой юрты едва ли назовешь сентиментальным зрелищем.
Может быть, Чингизхан и изумительно «владеет умами монголов спустя 800 лет», да только как-то незаметно, чтобы Монголия сделалась благодаря этому культурным авангардом человечества.
От Чингизхана до Калоева
Итак, после этого фильма наши школьники должны усвоить, что защита слабого, забота о старости, неприкосновенность чужого имущества — все это добродетели не абсолютные, как мы не устаем им втолковывать, а вовсе даже относительные.
А ведь нас, и взрослых-то, и так шатает из стороны в сторону. Посмотрим на дело В.Калоева, завершившееся на днях весьма курьезным образом. Для нас естественно сострадать человеку, переступившему от острого горя последнюю черту — ставшего убийцей. Но вот нормально ли встречать убийцу в аэропорту ликующей толпой с лозунгами «Вы — настоящий человек!» и т.п.? Дальше — больше. В.Калоева назначают заместителем министра строительства в Северной Осетии. И газеты всерьез пишут, что надо помочь человеку «встроиться в гражданское общество», да и виноват-то он только в том, что поступил по какому-то там «адату»! Мы что, совсем обезумели? Мы не живем ни по каким адатам со времен Ярослава Мудрого! Будь швейцарский суд хоть десять раз не прав, делать «назло» швейцарцам убийцу государственным чиновником нельзя.
Продемонстрировать Швейцарии свое возмущение Северная Осетия могла бы иным, достойным, образом. Например, можно было выслать из Северной Осетии всех граждан Швейцарии, запретить оным въезд. (Кстати говоря, такие меры стоило предпринимать до того, как отчаявшийся человек решился на убийство). Пусть их, граждан этих, набралось бы на всю Северную Осетию человек десять, а пощечина все равно бы прозвучала. Но есть различие между пощечиной и плевком, оно называется — цивилизованность. Северная Осетия входит в состав России, и по ней будут судить о нас. Уже судят. Калоев сообщил родственникам, что «швейцарское телевидение целенаправленно формирует негативный образ России». Кто бы говорил.
Мы сами формируем негативный образ России. Киноэпопея «Кочевник» — «Чингизхан» — «Монгол» оказалась «оскароспособна» как раз потому, что соответствует стереотипному представлению о нас как о диких азиатах с раскосыми и жадными очами, желающими немедленно жарить мясо белых братьев. (Можно пари держать, интернациональный по творческому коллективу фильм в прокате пойдет как «русский»…) Как ни примитивно сие звучит, но это в интересах тех, кому не нужна стабильность на старом континенте. «Чистое искусство» кончается там, где начинается многобюджетность.
Бог даст, опасения режиссера, что фильм зато «не поймут» в России, оправдаются, и «пугало из школьных учебников» останется пугалом. Но все же, когда мы, еле выбравшиеся из-под руин перестройки, начинаем играть в «Ворошиловских стрелков», Калоевых и Чингизханов, это свидетельствует о том, что границы Добра и Зла в наших душах опасно размыты. А в таких случаях романтизировать «ценности», альтернативные ценностям правового общества, альтернативные христианской традиции — безответственно и опасно. Когда же мы повзрослеем наконец, когда перестанем идеализировать захватчиков и разрушителей?
Впрочем, как знать, быть может, высказанное выше мнение и впрямь слишком лапидарно. Тогда давайте продолжать в том же духе. Пусть кто-нибудь выделит миллионов так 20 евро на фильм об Адольфе Шикльгрубере, «человеке с интересной судьбой», художнике и мистике, поднявшемся от простого ефрейтора до могущественного фюрера, перед которым содрогнулось полмира. Думается, получится замечательный сценарий! Этого великого завоевателя просто неверно трактуют: ведь «главной целью его походов было желание обеспечить мир своей семье».
Семнадцать мгновений «Фитны»
Впечатление от нашумевшего антиисламского фильма «Фитна» (по-арабски «вражда») — какое-то недоумение. В нем нет решительно ничего нового для тех, кто и без того согласен с автором — ультраправым голландским парламентарием Гертом Вильдерсом. Фильм не настолько талантлив, чтобы переубедить тех, кто с автором не согласен. Семнадцатиминутный агитационный ролик, не более того. Но шум поднялся изрядный, и едва ли скоро утихнет.
Во времена датского «карикатурного скандала» Россия почти официально приняла сторону «оскорбленных верующих» против «бездуховных» западноевропейцев. Странно только, что никто даже не сделал себе труда задуматься: ну не вовсе же идиоты датчане, чтобы так отчаянно лезть на рожон из-за каких-то рисуночков? Впрочем, с чего бы нам ломать над этим голову. Поймай в те дни на любой улице Копенгагена любого прохожего, он тоже вряд ли сумел бы сказать внятно — на кой ему, собственно, сдались те карикатуры. Вот хочу, чтоб были, и все тут.