— И ты хочешь вместе со мной сразиться с ним, — догадался я.
— Очумел?! Что я, больной? Я побыстрее скроюсь в своем дворце под землей, там найдется немало способов отразить атаки любого демона. Если ты не справишься с ним, что ж, придется лет двести посидеть взаперти, пока не выйдет срок давности.
Я отодрал карлика от себя.
— Да ты, братец, гнилой!
— Не гнилой, а благоразумный, — заверещал он, извиваясь и пиная меня в живот. — Отпусти, идиот, хочешь, чтобы нас обоих слопали?
Где-то справа раздалось фырканье. Я повернул голову и увидел морду Пахтана, высунувшуюся из-за кустов и насмешливо глядящую на нас. Карлик, заметив, что я отвлекся, размахнулся, особо сильно пнул меня, я чуть не заорал от боли и выпустил паршивца. Он тут же метнулся в кусты и исчез.
Пока я извергал из себя выпитое недавно пиво и в промежутках материл дварфа, демон-конь заливисто ржал над ухом. Когда к ругательствам я прибавил мнение обо всех лошадях и демонах в придачу, Пахтан прекратил ржать и начал прислушиваться, а затем заржал снова, но теперь в его веселье явственно послышались нотки негодования.
Прекратив травить окрестности, я оттащил себя к месту ночлега и лег на спину. Пахтан как послушная собачка шел следом. Сейчас он остановился, умно посмотрел по сторонам и принялся объедать оставшиеся на дереве листья, аппетитно чавкая при этом. Крохи с его стола — то бишь обрывки листьев — конечно же, падали на меня. Сначала я стряхивал их, но потом надоело, я лежал и кротко наблюдал за питающимся конем. Все болело, жрать не хотелось, пить тоже, естественные потребности не ощущались. Было худо, тошно и отвратительно, да еще эта ехидная тварь надо мной…
С такими грустными мыслями я и не заметил, как заснул. Проснулся уже на следующее утро, проспав почти сутки. Зато боли утихли, мозоли частично рассосались, можно было заняться деятельностью.
Откопав себя из-под кучи обгрызенных листьев, я огляделся. Ощущение, что попал в другой лес — на десять шагов вокруг только голые ветки, где-то шагах в пятнадцати Пахтан меланхолично дожевывает очередное дерево. Я порылся в куче, разбросал листья по округе — добрый будет перегной, — откопал одеяла и крадучись двинулся к коню. Подкравшись как можно незаметнее, я схватил поводья и повернул его к себе мордой.
— Может быть, ты и демон, — заявил я, потрясая пальцем перед его носом, — но и я не лыком шит. Слыхал такое слово — «демиург»? Вот его ты и видишь пред собой. Весь этот стукнутый мир является плодом моего больного воображения, в том числе и ты. Поэтому никто — и нечисть в первую очередь — не смеет причинить мне вред, потому что сгинет вместе со мной. Понял?
Конь не мигая смотрел на меня. Глаза его съехались к середине, но что-то вроде понимания, кажется, промелькнуло во взгляде. Я отпустил поводья.
— Ты, как тебя там… Кар-кар-дыр-пыр… не, не так… А, ладно. Будешь меня слушаться, все прощу. Не будешь — пеняй на себя. Когда разберусь во всем, в первую очередь вспомню о тебе, а потом накажу куда попало.
Пахтан внимательно слушал, забавно шевеля ушами и поворачиваясь вокруг своей оси, пока я ходил кругами. Глаза демона то съезжались, то разъезжались, но я почему-то не обращал никакого внимания на это забавное зрелище.
— Ты думаешь, ты вредный? Все вредные? Щас! Такого вредного, как я, здесь еще не появлялось, и не появится никогда. Я всех превзойду по вредности, и меня будут вспоминать как исключительного буку. Понял, тварь?
Конь покивал, зрачки при этом по инерции тряслись вверх-вниз. Я продолжил.
— Станешь фиговины выкидывать, долго не протянешь. Уж я-то найду способ справиться с тобой. Это сейчас я больной, слабый и бодунчатый. Обычно же белый и пушистый, сияю силой и красотой. Чтоб никаких мне фортелей!
Я немного подумал. Стоит ли так ограничивать свободу? В истории, помнится, многие тираны плохо кончали.
— Ну ладно, можешь иногда шутить. Но только в пределах дозволенного! Ясно? Отвечай!
Конь снова закивал, как китайский болванчик. Я взлелеял надежду, что все станет так, как описал. Честно говоря, совсем не хотелось расставаться с Пахтаном — уж очень симпатичный коняшка, да и глазками владеет хорошо, будет меня развлекать на досуге. Пусть даже демон, что еще вовсе не доказано. Бредни какого-то коротышки не в счет.
Я вытащил из-под мышки одеяла, подошел к седлу, сунул их в седельную сумку. Нащупал тощий сверток с обедом, отделил часть, пожевал и проглотил высохшие мясо и хлеб. Запил все это чуть прокисшим вином из фляги. Постоял, послушал робкие протесты желудка. Потом, кряхтя и напрягаясь, стал взбираться на коня. Пахтан стоял смирно, еле прядая ушами. Неужто дошло?!