– ..а остальное предоставим самим девушкам! – закончил Мог.
– Не следует доверять женщинам, – мрачно заявил Кос.
– Напротив, мой дорогой друг, – сказал Мог. – Бог, когда он в хорошей форме, вполне может доверить верующим, хоть мужчинам, хоть женщинам, любую работу. А теперь, джентльмены, подумаем хорошенько!
Кос энергично поскреб свою густо поросшую волосами голову и поймал пару вшей.
По какому-то странному капризу судьбы, а возможно, для того, чтобы потребовалось преодолеть кое-какие препятствия между собой и теми девушками, которые предположительно стремились к встрече с ними в данный момент, Фафхрд и Серый Мышелов покинули «Серебряный Угорь» через заднюю кухонную дверь, чего никогда не делали прежде за многие годы посещения этой таверны.
Дверь оказалась низкой, была заперта на тяжелый засов и не пожелала открыться, даже когда засов был отодвинут. Новый повар, глухонемой, отвлекся от приготовления телячьего желудка и вышел посмотреть, что там за странная вещь происходит, – он даже замахал руками, то ли протестуя против действий друзей, то ли предостерегая их о чем-то. Но Мышелов сунул в его перепачканную жиром ладонь два бронзовых агола, а Фафхрд тем временем открыл дверь хорошим пинком. Друзья рассчитывали, что выйдут на пустырь, покрытый полуразмытым пеплом многоэтажного дома, в котором когда-то Мышелов снимал комнату вместе с Иврианой (и который она вместе с обожаемой Фафхрдом Владой сожгли дотла), и где также сохранился пепел от деревянного летнего дома безумного герцога Даниуса, в который они как-то раз забрались тайком и неплохо там повеселились (хотя это и плохо кончилось), – пустынный участок с дурной славой, на котором, насколько они знали, никто с тех пор не пытался строиться.
Однако когда они, наклонившись, пробрались сквозь дверной проем, то обнаружили, что все еще находятся в здании (очевидно, они просто недооценили масштабы «Серебряного Угря») и что вместо открытого всем ветрам пустыря они попали в некий коридор, освещенный факелами, которые держали бронзовые руки, укрепленные вдоль стен.
Герои бесстрашно зашагали вперед мимо двух закрытых дверей в стенах.
– Вот она, столица Ланкмара, – заметил Мышелов. – Стоит отвернуться на минутку, и у тебя за спиной возникает новый тайный храм.
– Однако здесь недурная вентиляция, – сказал Фафхрд, поскольку в коридоре не чувствовалось чада.
Они дошли до того места, где коридор поворачивал под прямым углом.., и застыли как вкопанные. Двухуровневая комната, представшая перед ними, выглядела ошеломляюще. В дальней ее половине потолок снижался, и казалось, будто та часть находилась глубоко под землей, словно пол этой части комнаты был ниже пола первой по меньшей мере на восемьдесят ярдов. Там стояла кровать, покрытая фиолетовым шелком. Толстый желтый шелковый шнур свисал из дыры в низком потолке.
Верхняя часть комнаты была устроена так, что казалось, будто находишься на балконе или на крыше башни, возвышающейся над смогом Ланкмара, – поскольку на черных потолке и задней стене виднелись звезды.
В дальней части комнаты, на кровати, ногами к изголовью, лежала ничком стройная Хисвет, закинув руки за голову. Ее серебристые волосы разметались; свободная шелковая туника, желтая, как солнце над пустыней, приподнималась над парой маленьких высоких грудей, чуть открывая соски и оставляя без ответа вопрос, есть ли ниже еще три пары симметрично расположенных выпуклостей.
А на фоне звездной ночи (или ее имитации) стояла Фрикс – удивительно высокая, легкая (хотя и неподвижная), в шелковой тунике, фиолетовой, как сумерки в пустыне незадолго до заката, ее темные волосы стягивал сверкающий медный жгут.
Фафхрд собрался было сказать Фрикс: «Представь, мы только что говорили о тебе», а Мышелов уже простодушно поднял ногу, чтобы шагнуть вперед, когда прозвучал крик Хисвет:
– Снова ты! Неугомонный меченосец! Я же говорила тебе, чтобы ты по меньшей мере года два и не помышлял о новом свидании со мной!
Фрикс же обрушилась на Фафхрда:
– Животное! Я же говорила тебе, что развлекаюсь с низшими тварями лишь изредка!
Хисвет резко дернула за шелковый шнур. Тяжелая дверь обрушилась сверху, едва не снеся лица обоим мужчинам, и ее нижний брус грохнулся об пол с резким и категоричным стуком.
Фафхрд потер пальцем кончик носа и печально подвел итог:
– Думаю, дверь означает конец всему. Это не назовешь ласковым приемом.
Мышелов сказал вызывающе:
– Я рад, что они нас отбрили. По правде говоря, это был бы слишком скорый повтор, а значит, скучный. Вперед, на охоту за девицами!
Друзья повернули обратно и, пройдя мимо неярких огней в бронзовых руках, подошли ко второй из закрытых дверей. Она распахнулась при легком прикосновении, открыв взорам героев другую, как бы сдвоенную комнату, а в ней – их возлюбленных Риту и Крешкру, которых друзья всего лишь несколько месяцев назад искали неподалеку от Моря Монстров, пока не угодили в ловушку Царства Теней и чудом вернулись в Ланкмар. Слева, освещенная косыми солнечными лучами, полулежала на кушетке удивительной красоты обворожительная Рита. Ее можно было назвать более чем обнаженной, поскольку, как отметил Мышелов, она сохранила привычку, приобретенную ею в бытность рабыней при дворе излишне взыскательного сюзерена, сбривать все до единого волоски на своем теле, включая брови. Ее настороженно повернутая, без единого волоска голова была столь безупречной формы, что Мышелов ощутил прилив сладкого желания. Она свернулась клубочком, выпятив аппетитные ягодицы, похожая на несколько отощавшего, но безмятежного зверька, – и Мышелов вдруг понял, что она напоминает безволосую кошку.
Справа, во тьме ночи, освещенная лишь танцующим светом костра, сидела на скользком глинистом берегу моря, в котором Фафхрд по резвящимся в воде белобородым змеям признал Море Монстров, его возлюбленная Крешкра, даже еще более нагая, чем Рита. Ее внешность могла бы кому-то показаться пугающей (ничего, кроме изысканно обнаженных костей), к тому же огонь, возле которого она уселась, бросал темные синие блики сквозь ее мягко очерченную мерцающую плоть, подчеркивая благородство линий скелета.
– Мышелов, зачем ты явился? – воскликнула Рита с легким укором. – Я счастлива здесь, в Мире Вечернего Пурпура, где все мужчины от природы лишены волос (и домашние животные тоже!), хотя сама я могу добиться этого лишь прилежным ежедневным трудом. Я по-прежнему люблю тебя, но мы не можем жить вместе и не должны больше встречаться. Мой настоящий дом здесь!
И точно так же дерзкая Крешкра крикнула Фафхрду:
– Эй, безумный хвастун! Я когда-то тебя любила. Но теперь я снова призрак. Возможно, когда-то в будущем… Но сейчас – уходи!
И ни Фафхрд, ни Мышелов не смогли перешагнуть порог, потому что после слов Крешкры и вторая дверь захлопнулась перед друзьями, к тому же гораздо быстрее, чем первая. Фафхрд едва удержался от того, чтобы хорошенько ее пнуть.
– Знаешь, Мышелов, – задумчиво сказал он, – мы в своей жизни влюблялись в странных женщин. Но с ними всегда было необычайно интересно, – поспешил добавить он.
– Ладно, ладно, – грубовато перебил его Мышелов. – В море есть и другие рыбки.
Еще одна дверь тоже открылась легко, хотя Фафхрд и толкнул ее весьма осторожно. Однако на этот раз взорам побратимов не открылось ничего ошеломляющего – они увидели всего лишь длинную темную комнату, в которой не было ни людей, ни мебели, а в дальнем конце была другая дверь. Впрочем, стена справа от нее почему-то светилась зеленым. Вновь обретя уверенность в себе, они вошли внутрь. Пройдя несколько шагов, герои поняли, что светящаяся стена представляет собой толстую хрустальную пластину, за которой находится бледно-зеленая, чуть мутноватая вода. Пока они приближались к стене, всматриваясь в нее, в освещенную воду вплыли, лениво извиваясь, две прекрасные наяды: первая с длинными золотистыми волосами, стелющимися вслед за ней, и в некоем подобии свободной золотой рыбачьей сети вместо платья, вторая – с волосами темными, короткими, разделенными на прямой пробор серебряным зубчатым гребнем. Они подплыли достаточно близко для того, чтобы можно было рассмотреть нежно пульсирующие жилки на их шеях, которые, изгибаясь, переходили в покатые, покрытые мелкой чешуей плечи; а ниже их тела представляли собой соединение соперничающих между собой несовместимых частей, так что мужчина не смог бы по-настоящему насладиться подобной не раздвоенной в должном месте женщиной (хотя любая пара змей, слившихся в любовном объятии, доказывает обратное). Наяды подплыли еще ближе, их томные глаза широко раскрылись, всматриваясь в хрустальную преграду, и теперь Мышелов и Фафхрд узнали двух морских королев, с которыми они повстречались несколько лет назад, нырнув в море с борта «Черного Казначея».