- Помни, ты хозяин, - сказал он Пшаури. - Заставь их это понять и примириться - и держись от меня с наветренной стороны.
Пшаури, с розовым следом едва зажившей раны на лбу, энергично кивнул и пошел принимать команду. Восход окрашивал небо за соляной скалой в зловеще-красный цвет, на западе еще медлила ночная мгла. Дул сильный восточный ветер.
Мышелов с кормы "Бродяги" разглядывал оживленную гавань и рыбачьи суда, превращенные в боевые корабли. Они являли собой поистине причудливое зрелище, ибо палубы их, еще вчера заваленные рыбой, ныне щетинились пиками и прочим импровизированным оружием вроде того, что он видел вчера у людей Гронигера. Некоторые из рыбаков привязали к своим бушпритам огромные церемониальные остроги (просто бревна с бронзовыми наконечниками) - вместо таранов, решил Мышелов, да смилостивятся над ними Парки! Другие подняли красные или черные паруса в знак, как предположил Мышелов, кровожадности своих намерений - ибо самый мирный рыбак в душе наверняка пират. Три судна были прикрыты рыболовными сетями - в качестве защиты от стрел? Двумя самыми большими кораблями командовали Двон и Зваакин, которые вроде как должны были подчиняться Мышелову. Он покачал головой.
Ах, если б у него было время разобраться в своих мыслях! - но с того момента, как он проснулся, его непрестанно увлекал за собой водоворот событий и собственных непредсказуемых порывов. Вчера, когда он вывел-таки Сиф и остальных женщин из сотрясавшейся зловонной пещеры (Мышелов глянул в сторону Мрачного - из его кратера все еще поднимался черный дым, уносимый ветром на запад), оказалось, что они провели под землей слишком много времени и уже наступил вечер. Осмотрев обожженную факелом-Локи руку Рилл, они поспешили в Соленую Гавань, где каждый встречный желал посоветоваться С ними по всяким разным поводам - и никакой возможности не было обменяться с Сиф впечатлениями по поводу происшедшего в пещере...
Вот и сейчас от созерцания его оторвал Миккиду, который никак не мог разобраться с шестью жителями Льдистого, пришедшими в команду вместо воров, - кого ставить на весла и тому подобное.
Только он успел решить этот вопрос, дав вполголоса Миккиду несколько указаний, как на борт поднялась Сиф в сопровождении Рилл, Хильзы и матушки Грам - все, кроме последней, в рыбацких штанах и куртках, с ножами за поясом. Рилл держала правую руку на перевязи.
- Вот и мы к вашим услугам, капитан, - весело сказала Сиф.
- Дорогая... советница, - отвечал Мышелов с упавшим сердцем, "Бродяга" не может идти в бой с женщинами на борту, особенно... - "с шлюхами и ведьмами", хотел он сказать, но вместо этого только выразительно посмотрел на нее.
- Тогда мы наберем людей на "Фею" и поплывем за вами, - сказала она, ничуть не расстроившись. - А еще лучше - впереди, тогда мы первыми увидим минголов, "Фея" ведь, как вам известно, быстроходное судно. Да, это, пожалуй, хорошая мысль - боевой корабль с женским экипажем.
Мышелов смирился с неизбежным со всем изяществом, на какое был способен. Рилл и Хильза просияли. А Сиф сочувственно коснулась его руки.
- Я рада, что вы согласились, - сказала она. - "Фею" я уже сдала другим трем женщинам, - тут лицо ее посерьезнело, и Сиф понизила голос: Случилось кое-что неприятное, о чем вам следует знать. Мы собирались принести бога Локи на борт в горшке с огнем, чтобы он был с нами, как вчера в факеле Рилл...
- На корабле, идущем в бой, не должно быть огня, - машинально ответил Мышелов.- Рилл-то как обожглась, посмотрите.
- Но утром обнаружилось, что огонь в "Огненном логове" отчего-то угас - впервые за год, - закончила Сиф. - Мы просеяли золу. И не нашли ни искорки.
- Что ж, - задумчиво сказал Мышелов, - возможно, после того, как пламя вчера столь сильно воспылало у каменной стены, бог переселился на время в огненное сердце горы. Видите, как дымит! - И он указал на Мрачный, черный столб над которым, клонившийся к западу, стал еще гуще.
- Да, но в таком случае он сейчас не с нами, - тревожно возразила Сиф.
- В любом случае он все еще на острове, - сказал Мышелов. - И в какой-то мере, я уверен, и на "Бродяге" тоже, - добавил он, вспомнив (отчего обожженные пальцы заболели снова) черный уголек, который по-прежнему лежал в его кошеле. И об этом тоже, сказал он себе, не мешало бы поразмыслить...
Но в этот момент к ним подплыл Двон и доложил, что флот Льдистого готов и все горят нетерпением тронуться в путь. Мышелову пришлось волей-неволей, ибо "Бродяга" должен был идти впереди, поднимать необходимые для лавирования против ветра паруса, посадив на весла своих воров и неумелое подкрепление, для которых Урф отбивал такт.
С берега и с других кораблей донеслись приветственные крики, и на некоторое время Мышелов преисполнился самодовольства, гордясь "Бродягой", отважно возглавившим флот, своей умелой командой, Пшаури, ловко управлявшим "Морским Ястребом", любуясь Сиф и ее сияющими глазами и немножко собой прямо-таки настоящим адмиралом, видит Мог!
Но вскоре его снова начали одолевать сомнения, разобраться с которыми с утра не было времени. Помимо прочего, он находил безрассудным и даже нелепым то, с какой готовностью они подняли паруса, собираясь действовать на основании всего лишь нескольких слов, услышанных в шелесте пламени и треске горящих деревяшек. Даже сейчас что-то внутри нашептывало ему, что они идут на правый бой, и ничто не причинит им вреда, и мингольский флот они встретят, и в последний миг на него снова снизойдет вдохновение...
В этот момент взгляд его упал на Миккиду, который с шиком вздымал весла в передних рядах гребцов, и Мышелов принял решение.
- Урф, встань к румпелю и веди корабль, - велел он. - Задавай ритм гребцам. Моя дорогая, я вынужден покинуть вас ненадолго, - сказал он Сиф. Потом, позвав второго мин-гола, прошел вперед и резко приказал Миккиду; Ступай за мной в мою каюту. На совещание. Гиб тебя заменит на веслах, - и, не обращая внимания на любопытные взгляды женщин, спешно спустился со своим капралом вниз.