За обедом, который состоял из устричной похлебки, запеченного с зеленым луком и островными травками лосося, пшеничных лепешек из дорогого ланкмарского зерна и легкого илтхмарского вина, беседа вращалась вокруг недавних извержений, сопутствовавших тому событий и их последствий, особливо всеобщей нехватки денег. Соленая Гавань претерпела некоторый ущерб от землетрясения, а еще больше - от возникших по этой причине пожаров. Зал Совета уцелел, но таверна "Соленая Селедка" вместе с "Огненным логовом" сгорела дотла. ("Бог Локи, конечно, был разрушителем, - заметил Мышелов,особенно, где дело касалось его основного атрибута, огня". "То был мерзкий притон", - высказал свое мнение Гронигер.) В Холодной Гавани рухнули три дома, по счастью, пустых, поскольку все в это время принимали участие в демонстрации сил. Жители Соленой Гавани отправились домой на следующий день, и носилки пригодились им, чтобы нести Фафхрда.
- Таким образом, ими попользовался еще один смертный, кроме девочек, сказала Афрейт.
- Мне мерещились и другие пассажиры, - признался Фафхрд, - правда, я был в лихорадке.
Но о чем говорилось больше всего, так это о денежном дефиците, и строились планы, как его уменьшить. Скор нашел временную работу для себя и остальных берсерков по сбору плавника на Костяном берегу, на коем, увы, не оказалось ожидаемого изобилия обломков мингольских кораблей. Фафхрд предложил отправить часть своих людей на "Бродяге" в Уул-Плерн за грузом хорошего дерева. ("Когда совсем поправишься - пожалуйста", - сказала Афрейт.) Команда Мышелова под началом Пшаури занялась рыбной ловлей и кормила оба экипажа, даже порой оставался излишек на продажу. Удивительно, хотя, может быть, и не очень, но грандиозные трофеи, добытые рыбаками во время великого лова, несмотря на засолку, протухли и стали вонять хуже дохлой медузы, так что их пришлось сжечь. (Сиф сказала: "Я же вам говорила, тот косяк наколдовал Кхахкт - и потому это была отчасти иллюзия, а не рыба, хоть она и выглядела настоящей.) Они с Афрейт продали "Фею" за малые деньги Рилл и Хильзе; эта парочка, прокатившись на "Бродяге", приобрела, как ни странно, вкус к морским плаваниям, и обе профессионалки зарабатывали теперь на жизнь рыбной ловлей, хотя не брезговали на досуге обратиться к прежнему ремеслу. Как раз в этот вечер Хильза отправилась с матушкой Грам на ночной лов. Даже для врага настали тяжелые времена. Через три недели после изгнания минголов в порт Соленой Гавани пришли два их рейдера из тех трех, что бежали в страхе на юг,- в весьма плачевном состоянии, побитые штормами, без крошки продовольствия на борту. Команда одного дошла с голодухи до того, что съела священного жеребца, а команда другого, утратив вместе с безумием и фанатичную гордыню, продала своего коня "мэру" Бомару, которому возжелалось быть единственным островитянином (или "чужестранцем"), имеющим собственную лошадь, и который преуспел лишь в том, что при первой же попытке на ней проехаться сломал себе шею. (Пшаури заметил: "Он был - мир его праху - довольно самонадеянным человеком. Пытался отобрать у меня командование "Морским Ястребом".)
Гронигер заявил, что Льдистому, имея в виду главным образом Совет, приходится столь же тяжко, как и любому другому. Прямодушный корабельный мастер, с виду еще более недоверчивый, чем до всех этих сверхъестественных, колдовских событий, считал своим долгом держаться с Афрейт и Сиф весьма жестко и отмалчивался относительно дальнейших отчислений из казны Совета на оборону Льдистого. (На самом деле он был теперь их лучшим другом среди советников, но сварливый нрав свой менять не собирался.)
- Золотой-то кубик справедливости, - с укором напомнил он Сиф, теперь и вовсе не вернешь!
Она только улыбнулась. Афрейт подала горячий вздрог, нововведение на Льдистом, ибо они решили в связи с назначенным на завтра отплытием закончить вечер пораньше.
- Может, и вернешь, - сказал Скор. - Мне кажется, что с той стороны острова все рано или поздно прибивается к Костяному берегу.
- А то давайте нырнем за ним,- предложил Пшаури.
- Что? И уголек-Локи вместе с ним достанем? - усмехнулся Мышелов. Он посмотрел на Гронигера. - Снова тогда заделаетесь одурманенным служителем бога, вы, старый атеист!
- Всякое бывает, - отпарировал тот. - По словам Афрейт, я был еще и троллем-великаном. Но вот он я, перед вами.
- Сомневаюсь, что вы его найдете, сколько ни ныряй, - тихо сказал Фафхрд, не сводя глаз с кожаного чехольчика на своем еще перевязанном обрубке. - Я думаю, что уголек-Локи исчез из Невона, и с ним вместе исчезло много чего другого - ваш усмиритель, например, после того, как сделал свое дело (Локи любит золото), и призрак Один - с тем, что ему принадлежало.
Рилл, сидевшая с ним рядом, коснулась его кожаного чехольчика своей обожженной рукой, которая заживала почти столь же долго, как и его рана. Из-за этого меж ними возникло определенного рода взаимопонимание.
- Вы будете носить крюк? - спросила она. Он кивнул.
- Или гнездо для всяких штучек - ложек, вилок, инструментов.
Старик Урф, прихлебывая дымящийся вздрог, сказал:
- Странно, как тесно связаны были эти два бога, так, что когда один исчез, пришлось уйти и второму.
- Когда мы с Сиф наткнулись на них в первый раз, мы подумали, что это один человек, - объяснила ему Афрейт.
- Мы спасли им жизнь, - заявила Сиф. - И в общем-то были для них обоих весьма гостеприимными хозяевами.
Она встретилась глазами с ухмыляющейся Рилл.
- Спасая самоубийцу, берешь на себя ответственность, - сказала Афрейт, устремив взгляд на обрубок Фафхрда. - Если он при следующей попытке захватит с собой еще кого-нибудь, считай, это твоих рук дело.
- Что-то вы печальны нынче, леди Афрейт, - покачал головой Мышелов, и рассуждаете очень странно. Отправляясь в путь в таком настроении, рискуешь залететь неведомо куда, а, Фафхрд? Мы вот отправились в путь капитанами, а теперь, кажется, становимся купцами. Что же дальше? Станем банкирами? Или пиратами?
- Становись кем хочешь, - сказала Сиф многозначительно, - только помни, что Пшаури и все твои люди остаются у Совета в заложниках.
- Как и мои останутся, пока я буду искать лес, - сказал Фафхрд. Самые зеленые и высокие сосны - в Уул-Плерне.