Выбрать главу

– Пять, – бодро ответил Фафхрд. Его математические способности оставляли желать много лучшего, однако у него было вполне достаточно времени, чтобы незаметно произвести расчеты на пальцах и сообразить, к чему клонит Мышелов. – Две в одной клетке и три в другой.

– Жалкое вранье! – насмешливо протянул Льюкин. – Гнусный варвар поклянется в чем угодно, только бы ему улыбнулась барышня, перед которой он раболепствует.

– Грязная ложь! – взревел Фафхрд и, вскочив на ноги, так треснулся головой о подпалубный бимс, что схватился руками за макушку и от обжигающей боли согнулся пополам.

– Сядь на место, Фафхрд, пока я не велел тебе извиниться перед ни в чем не повинной палубой, – безжалостно и сухо скомандовал Мышелов. – Здесь тебе не варварские скандальные разборки, а серьезный цивилизованный суд! Так, значит, три плюс три плюс пять получится… одиннадцать. Барышня Хисвет! – Он направил свой указующий перст прямо между глаз девушки с красноватыми радужками и сурово осведомился: – Сколько крыс принесли вы на борт «Каракатицы»? От вас требуется правда, и ничего, кроме правды!

– Одиннадцать, – сдержанно ответила та. – Ох, как я рада, что вы наконец догадались спросить у меня.

– Это неправда! – отрезал Слинур, и чело его снова прояснилось. – Как же я не подумал об этом раньше? Мы смогли бы избежать всех этих расспросов и подсчетов. В этой самой каюте лежит письмо Глипкерио, в котором он излагает свое поручение. В нем он пишет, что доверяет мне барышню Хисвет, дочь Хисвина, и двенадцать дрессированных белых крыс. Подождите, сейчас я его достану, и вы сами увидите.

– Не нужно, шкипер, – возразила Хисвет. – Я видела это письмо и могу удостоверить, что вы сказали все правильно. Но, к сожалению, за время, что прошло между отправкой письма и отплытием «Каракатицы», бедняжку Чи сожрал принадлежащий Глиппи гигантский волкодав Бимбат. – Девушка смахнула изящным пальчиком несуществующую слезинку и шмыгнула носом. – Бедняжка Чи, он был самым милым из всех двенадцати. Потому-то я и не выходила из каюты первые два дня.

Всякий раз, когда девушка произносила имя Чи, одиннадцать обитателей клетки начинали трагически попискивать.

– Вы называете нашего сюзерена Глиппи? – воскликнул шокированный Слинур. – Вот бесстыдница!

– Да, барышня, вам не мешало бы последить за своими выражениями, – сурово предупредил Мышелов, все больше и больше входя в роль сурового инквизитора. – Суду нет дела до ваших родственных связей с нашим благороднейшим сюзереном Глипкерио Кистомерсесом.

– Эта маленькая хитрая ведьма лжет! – сердито заявил Льюкин. – Раздробить ей в тисках пальчики, или вздернуть на дыбу, или хотя бы завернуть посильнее за спину эту белую ручку – и запоет как миленькая!

Хисвет повернулась и высокомерно посмотрела на него.

– Я принимаю ваш вызов, командор, – спокойно сказала она и положила правую ладонь на темноволосую головку служанки. – Фрикс, дай этим господам руку или любую другую часть тела, с которой они хотели бы начать истязания. – Темноволосая служанка выпрямилась. Лицо ее было бесстрастным, губы плотно сжаты, но глаза с ужасом забегали по лицам присутствующих. Хисвет обратилась к Слинуру и Льюкину: – Если вы хоть немного знаете ланкмарские законы, вам должно быть известно, что девицу моего ранга можно подвергнуть пытке только в лице ее служанки, которая, выдерживая любую боль, доказывает невиновность хозяйки.

– Ну, что я вам говорил? – возмутился Льюкин. – Слово «хитрая» слишком слабо для такой изворотливости! – Он уставился на Хисвет и, презрительно кривя губы, добавил: – Девица!

С выражением оскорбленной невинности Хисвет холодно улыбнулась. Все еще державшийся за голову Фафхрд едва удержался, чтобы не вскочить снова. Льюкин смотрел на него и забавлялся, прекрасно понимая, что может дразнить Фафхрда сколько угодно и этому дикому варвару не хватит сообразительности дать ему достойный ответ.

Задумчиво посмотрев на Льюкина, Фафхрд проговорил:

– Да, в доспехах ты можешь смело угрожать барышне разными пытками, но сними с тебя доспехи и останься один на один с отважной девушкой, тебе ни за что не удастся доказать ей, что ты настоящий мужчина.

Льюкин в ярости вскочил и, в свою очередь, с такой силой врезался головой в бимс, что охнул и покачнулся, однако схватился за висевший на боку меч. Слинур взял его за руку и силой усадил назад.

– Держи себя в руках, командор, – сурово проговорил шкипер, набираясь решимости по мере того, как остальные ссорились и играли словами. – Фафхрд, довольно оскорбительных замечаний. Серый Мышелов, судья здесь я, а не ты, и собрались мы не для того, чтобы заниматься крючкотворством, а чтобы обсудить, как отвратить угрозу. Наш конвой с зерном находится в серьезной опасности. Мы рискуем собственными жизнями. Более того, опасность будет грозить и Ланкмару, если Моварл не получит в дар зерно и на этот раз. Прошлой ночью была предательски погублена «Устрица». Этой ночью та же участь может ожидать любой из наших кораблей, а не исключено, что и все сразу. Первые два конвоя были хорошо вооружены и держались начеку, но все равно не избежали гибели. – Шкипер помолчал, давая возможность присутствующим получше переварить сказанное, затем продолжал: – Мышелов, своими играми в одиннадцать-двенадцать ты посеял во мне тень сомнения. Но тень сомнения ничего не значит, когда опасность угрожает всей нашей отчизне. Ради безопасности этой флотилии и всего Ланкмара мы немедленно утопим белых крыс и не будем спускать глаз с барышни Хисвет до самого Кварч-Нара.