Остаток ночи оба искателя приключений беседовали с Карлом Тройхерцем, обмениваясь с ним невероятными сведениями о своих мирах, а наевшаяся до отвала дочь Сциллы медленно кружила вокруг «Каракатицы», причем ее головы спали поочередно. Беседа шла медленно и трудно, несмотря даже на помощь ланкмарско-немецкого и немецко-ланкмарского словарика для путешествующих по времени и пространству, и ни один из собеседников не очень-то верил в рассказываемые ему байки, однако во имя дружбы все делали вид, что принимают их за чистую монету.
– Неужто у вас в будущем все носят такую классную одежду? – поинтересовался между делом Фафхрд, восхищенный оранжево-фиолетовым нарядом немца.
– Нет, это Гагенбек ради рекламы одевает так всех своих служащих, – пояснил Карл Тройхерц.
Перед рассветом туман рассеялся, и в серебристом свете закатной луны друзья увидели на фоне морских волн черный корабль Карла Тройхерца, паривший с зажженными огнями в полете стрелы к западу от «Каракатицы».
Немец издал радостный вопль, подозвал свое сонное чудище, постучав стрекалом по борту, вскочил на большую голову и, воскликнув: «Auf Widersehen!» – поплыл прочь.
За ночь Фафхрд выучил тарабарский вполне достаточно для того, чтобы понять, что это означает «До встречи!».
Когда чудовище с немцем подплыли под свой корабль, тот опустился и каким-то образом принял их на борт, после чего мгновенно пропал из виду.
– Он устремился по бескрайним водам к пузырю Карла Тройхерца, – уверенно заявил Мышелов. – Клянусь Нингом и Шильбой, этот немец – чародей что надо!
Фафхрд сморгнул, нахмурился и пожал плечами.
Черный котенок потерся о его ногу. Фафхрд ласково взял его, поднес к лицу и проговорил:
– Интересно, киска, не из кошачьей ли ты Чертовой Дюжины? А может, они просто послали тебя, чтобы ты в нужный момент меня разбудил?
Котенок с важностью улыбнулся в жестоко покусанное и исцарапанное лицо северянина и замурлыкал.
Над водами Внутреннего моря вставал прозрачный рассвет. Сначала показались две шлюпки с «Каракатицы», битком набитые матросами; сидевший на кормовой банке одной из них удрученный Слинур, узнав Фафхрда и Серого Мышелова, встал на ноги. Затем друзья разглядели галеру «Акула» и три других зерновоза – «Тунца», «Карпа» и «Морского окуня» и на горизонте, далеко к северу, зеленые паруса двух драккаров Моварла.
Откинув левой рукой волосы со лба, Мышелов ощутил под пальцами небольшую шишку. Он понял, что там засела гладкая серебряная стрела Хисвет.
7
Снедаемый жаждой и любовным томлением, Фафхрд проснулся и сразу догадался, что уже далеко за полдень. Он в общих чертах помнил, где находится и что с ним произошло, однако события конца прошлого дня вырисовывались покамест довольно туманно. Северянин находился в положении человека, который стоит на клочке земли среди высящихся в отдалении горных пиков, но не знает из-за низко стелющегося тумана, что находится между ним и горами.
Он находился в лесистом Кварч-Наре, главном из Восьми так называемых Городов – ей-же-ей, ни один из них и в подметки не годился Ланкмару, единственному месту на Внутреннем море, которое по праву могло считаться городом. А в данный миг северянин лежал в своей комнате, помещавшейся в несуразном и низком, но вместе с тем довольно уютном деревянном дворце Моварла. Четыре дня назад вместе с грузом леса, взятым на борт расчетливым Слинуром, Мышелов ушел на «Каракатице» в Ланкмар, чтобы доложить Глипкерио о благополучной доставке четырех пятых посланного зерна, коварном предательстве Хисвина и Хисвет и вообще обо всем этом сумасшедшем рейсе. Фафхрд, однако же, предпочел остаться на время в Кварч-Наре – ему тут было весело, главным образом потому, что он познакомился с некой любвеобильной и хорошенькой забавницей по имени Гренлет.
Фафхрд лежал на уютной постели, но почему-то чувствовал себя несколько скованно – наверное, не разулся или даже не разделся, а может, даже не снял пояс с топором, лезвие которого, по счастью спрятанное в толстые кожаные ножны, впивалось теперь ему в бок. Но вместе с тем у Фафхрда было ощущение, что он одержал славную победу, – какую, он не помнил, но все равно было приятно.
Не открывая глаз и не сдвинув ни одну часть тела даже на толщину истертой ланкмарской монеты, Фафхрд попытался сориентироваться. Слева, в пределах досягаемости, на крепко сколоченном ночном столике должна стоять вместительная оловянная фляга с легким вином. Он даже вроде бы чувствовал его прохладный аромат. Отлично.
Справа, еще ближе, чем фляга, – Гренлет. Фафхрд ощущал излучаемое ею тепло и слышал храп девушки, надо сказать, довольно громкий.