Саборий — исполнительный, как любой солдат, — распахнул перед Скавром дверь, едва лишь трибун взялся за ручку.
Алипия Гавра села на узкой кровати и неожиданно ткнула Марка кулачком под ребро. Трибун вскрикнул.
Нежно коснувшись пальцами тяжелого ожерелья, принцесса проговорила:
— Ты просто сумасшедший. Оно такое красивое! Я с радостью носила бы его, да только вдруг меня спросят, откуда я его взяла? Как я объясню? И почему никто не видел у меня этой вещи прежде?
— Чума на твою практичность, — сказал Скавр.
Алипия засмеялась:
— Подобные речи в устах римлянина звучат, друг мой, сущим святотатством.
Трибун лениво откинулся на спину.
— Я просто подумал, что эта вещица будет красиво выглядеть на твоей груди. Особенно если на тебе больше ничего не надето.
Краска удовольствия медленно залила лицо Алипии. Принцесса краснела очень заметно; кожа у нее была бледнее, чем у большинства видессианок. Иногда Марк думал: не имела ли ее мать примеси халогайской крови? Черты лица Алипии не были такими острыми, как у ее отца или дяди, а глаза удивляли редким для видессиан зеленым цветом. Сейчас в них плясало озорство.
— Да ты просто ужасен, — произнесла она и попыталась толкнуть его еще раз. Марк увернулся и схватил ее за плечи. Это было ошибкой. Она мгновенно сжалась, перепуганная до полусмерти. Марк тотчас же выпустил ее. После Вардана Алипия не в состоянии была вытерпеть любого насилия. Внезапное движение едва не сбросило обоих с кровати.
— Вот видишь, — сказал трибун, — все эти драчки на кулачках — моя дурная привычка. Тебе не стоило перенимать ее. Гляди, что получилось.
— Я люблю делать все, что делаешь ты, — ответила она серьезно.
Эти простые слова ошеломили его, как случалось уже нередко. Хелвис всегда чуть ли не силой вынуждала Марка привыкать к ее обычаям. Хелвис не желала считаться с обыкновениями своего мужа, не считала нужным уступать даже в малости. А Алипия старалась ему подражать…
За открытыми ставнями слышалось кудахтанье куриц. Стояла теплая погода. Свежий воздух врывался в комнату на втором этаже маленькой гостиницы. Марк видел отсюда величавую громаду Собора.
Однажды зимой Скавр встретился в этой таверне с Алипией, и с тех пор всякий раз, когда считалось, будто принцесса посещает Патриарха, комнатка на втором этаже ожидала посетителей. Вряд ли хозяин гостиницы — его звали Аэций — узнал принцессу Алипию Гавру. В любом случае серебро смывает ненужные воспоминания лучше, чем вино.
Алипия произнесла:
— Мне на самом деле пора к Бальзамону. Тогда ни меня, ни его не поймают на лжи.
— Иди, раз должна, — проворчал Марк. Он наслаждался каждым мгновением, проведенным в ее обществе, и никогда не был уверен в том, что сегодняшнее свидание — не последнее.
Словно прочитав мысли Марка, Алипия прижалась к нему и заплакала.
— О Марк, что же нам делать? Рано или поздно Туризин узнает, и тогда… — Она оборвала себя на полуслове, не желая даже и думать об этом «тогда».
Туризин, человек честный, но вспыльчивый, бывал весьма короток на расправу, коль скоро усматривал в чем-либо угрозу своему трону. Вряд ли можно винить его за это — за два с половиной года правления младшего Гавра Империю непрерывно сотрясали мятежи и усобицы. И Скавр сам поддержал бы Туризина, если бы подозрения касались кого-нибудь другого.
— Хотел бы я, чтобы твой дядя наконец женился и породил наследника, — сказал Марк с легкой обидой. — Тогда он куда меньше беспокоился бы о тебе.
Алипия резко тряхнула головой.
— О, тогда я буду в полной безопасности. Меня всего лишь сделают почтенной супругой одного из его приближенных. Сейчас он не осмеливается выдать меня замуж просто потому, что опасается моего будущего мужа. А как только у него появится семья, я превращусь в одну из статей дохода. Мне придется связать его с одним из богатых и знатных семейств Империи. — Алипия уставилась в пустоту невидящими глазами. — А я скорее умру, чем лягу в постель с мужчиной, которого выбрала не сама.
Скавр не сомневался в том, что это не пустые слова. Он нежно погладил ее по спине.
— Если бы я был видессианином, — проговорил он.
Одна только мысль о том, что принцесса из императорской семьи может быть отдана в жены офицеру-наемнику, была выше понимания высокомерного Видесса.
— Желания, желания, желания… — проговорила Алипия. — Что в них толку? Если мы решимся продолжать наши встречи, опасность будет только возрастать. Один Фос знает, когда мы избавимся от этого кошмара и выйдем ли мы победителями из этой борьбы…