Тогда Кейлин хмуро посмотрел на землянина и показал головой.
— Довериться человеку?
— Есть средства избежать измены, — поспешно сказала Мерит, — и ты их знаешь.
Кейлин, поигрывая ножом, продолжал хмуро разглядывать Хару, но оставался на месте.
— Идите вы к черту! — вдруг заорал Хара. — Меня даже никто не спросил, согласен я изменить своей породе!
Кейлин пожал плечами.
— Ты можешь легко присоединиться к ним, — меланхолично заявил он, бросив взгляд на трупы, а Мерит повернулась, и схватила землянина за руку.
— Смерть рано или поздно настигнет тебя, но ты подумай, а может справедливость есть и на нашей стороне… Не спеши умирать.
Хара вспомнил, как еще совсем недавно он мучительно размышлял, кого он держит — ребенка, женщину или какое-то чуждое, зловредное создание, но она была слишком прекрасна, и он не хотел ее отпускать.
Тогда он тяжко вздохнул и, взглянув в глаза Мерит, увидел в них столько красоты и острой боли, что понял, что уже больше не сможет не смотреть в них.
— Ладно, — буркнул он, — я подожду.
Они проделали длинный путь, спустившись с плато Кумара в джунгли, это голодное море, окружающее город, и пробираясь по крутым тайным, тропам, где мог пройти только абориген… или андроид, и Хара, которого переносили на руках через головокружительные пропасти, лучше, чем когда-либо осознавал человеческое несовершенство.
Он устал, все кости его болели, нервы были напряжены, а Мерит была все такая же нежная и восхитительная, словно белая птичка.
Однажды, в сумерках, во время затяжного спуска, Кейлин остановился, без всяких усилий перенес Хару над трехсотметровой пропастью и, улыбнувшись, сказал:
— За нами идет Ток. Боится, но идет.
Хара и сам был напуган.
Теперь они — четыре андроида и человек — были в джунглях Ганимеда, и пар из какого-то скрытого источника проникал через переплетения ветвей и цветущих лиан в эту сумасшедшую оранжерею. В воздухе чувствовался запах серы и разложений. Жара была ужасной.
Здесь Кейлин ненадолго остановился и стал поворачивать голову из стороны в сторону, как бы ориентируясь по одним ему слышимым звукам. Затем он принял окончательное решение, и остальные в полном молчании последовали за ним — никто так и не сказал землянину, куда и зачем.
И только Мерит всегда была рядом. Их взгляды часто встречались, и она печально улыбалась ему, а он ненавидел ее, так как устал и каждый шаг был для него пыткой.
Три раза они проходили через примитивные деревни, но хижины были пусты. Молва о них бежала по джунглям, словно ее разносил ветер.
Но, наконец, в тиши этого девственного леса Хара услышал необычный звук — раскатистые удары кузнечного молота.
Они вышли на широкую поляну, и он увидел между деревьями ободранный остов фюзеляжа и длинные деревянные ангары. Там горел свет, и двигались какие-то тени.
— Посмотри на них, землянин, — гордо произнес Кейлин. — Их тридцать четыре, включая нас, и это все, что осталось. Но это лучшие… Повелители мира.
Он показал на кучку мужчин и женщин или похожих на женщин созданий, которые, бесчувственные ко всему, работали, как полезные инструменты. «Да, это красота, — хмуро подумал Хара, с трудом дыша во влажной жаре. — Страшная красота».
Кейлин, по-видимому, телепатически передал им всю историю, так как андроиды ни на секунду не прекратили работать, чтобы задать вопросы, а только угрюмо смотрели на Хару, когда он проходил мимо, и в их глазах он видел тень судьбы.
— Сейчас мы поднимемся на корабль, — гордо сказал Кейлин.
Корабль был маленький и очень старый.
Он был рассчитан на десять человек, однако в межзвездном полете все тридцать четыре андроида помещались в нем. Их не смущала теснота, нехватка воздуха и пищи.
Они прошли в бывшую капитанскую каюту, забитую всевозможными электронными приборами, некоторые из которых, как догадался землянин, имели отношение к энцефалографии и волнам мысли.
— Мы привезли все детали, которые только смогли достать, — объяснил ему Кейлин. — Остальные должны сделать сами.
В каюте не было места для мебели, и Кейлин указал на небольшое свободное пространство на полу:
— Садись.
Хара послушался не сразу, что вызвало улыбку андроида.
— Я не собираюсь тебя пытать, а если бы хотел убить, то давно бы сделал это. Мы с тобой прекрасно поймем друг друга.
Он внимательно разглядывал землянина, и во взгляде его была скрытая угроза.
— Наши разумы должны чувствовать друг друга и это единственное средство.