Поэтому, напившись Пойла в достаточном количестве, чтобы набраться духу, но все-таки не так много, чтобы стать веселыми, но махрудобоязненными гражданами, они объявили себя пророками новой религии. И с тех пор, согласно их широко разрекламированным заявлениям, никто, кроме них, не подходит для того, чтобы проводить поклонение Большому Быку.
Разумеется, Шину — Пророк Погоды, Поливайнос и Аллегория не обратили на них никакого внимания, и поэтому они были осуждены как ложные божества.
Вам смешно, да? Но все происходило именно так, и продолжалось до тех пор, пока Махруд — да благоденствует его народ во веки — не пришел в ярость. Он объявил, посредством Пророка Погоды, что эти столпы общества являются ложными пророками. В качестве наказания он собирался сделать им подарок, который раньше уже делал дюжине Красавчиков в Пеленках.
Вот что он им сказал: «Вы говорили народу, что вы, и только вы, владеете Настоящим Быком и знаете Истинное Слово. Что ж, пусть будет так. Только это будет такое Слово, что его будет понимать только один человек, а для любого другого человека это будет незнакомый язык. А теперь — проваливайте!».
Но потом, увидев, как эти несчастные, спотыкаясь, пытаются говорить друг с другом и с другими людьми и все больше теряют рассудок, Махруд почувствовал к ним жалость. Поэтому он сказал: «Послушайте, я дам вам один шанс. Я спрячу ключ от всех ваших затруднений где-то в этой долине. Ищите его. Если найдете, то исцелитесь. И тогда все будут вас понимать».
Поэтому он дал им карту — всем им, запомнили? — но этот полуодетый Наполеон схватил ее и держит у себя на том основании, что он говорит наиболее непонятно из всей этой банды. С тех пор он руководит поисками ключа, который снимет с них заклятие.
— Вот почему они все взрывают и копают? — спросил я, испытывая головокружение.
— Да, они следуют карте, — ответил он, смеясь.
Я поблагодарил его и, подойдя сзади к человеку в адмиральской шляпе, заглянул через его плечо. Карта была покрыта длинными извилистыми линиями с многочисленными короткими ответвлениями. Этим линиям и следовал полу-Наполеон, вырезая на поверхности земли свои траншеи, одну из которых я принял за высохшее русло ручья.
— Эта карта — схема нервной системы человека, — сказал я Алисе. — А он следует по одному из ответвлений блуждающего нерва.
— Блуждающего? — пробормотала Алиса. — Что же все это может означать?
Когда мы начали выбираться из ямы, я сказал:
— Похоже, что мы присутствуем при родовых схватках новой мифологии. За основу одного из полубогов взят известный персонаж комиксов, За основу другого — его упрямая и похотливая натура. И мы видим, что главное божество основывает почитание себя — по крайней мере, в одной из своих ипостасей — на прозвище, данном ему, когда он был простым смертным. Все это заставляет меня взять под сомнение те источники, на которых были построены прежние пантеоны и мифы. Неужели они тоже основывались на таких случайных, необязательных чертах?
— Дэниэль Темпер! — рассмеялась Алиса. — Вы говорите так, будто верите в существование древних языческих богов и в то, что этот Махруд на самом деле является одним из них!
— Перед тем, как попасть сюда, я бы вдоволь посмеялся над любой из таких гипотез, — усмехнулся я. — Но как вы объясняете то, что здесь увидели?
Дальше мы взбирались, не разговаривая. На краю ямы я еще раз взглянул на копателей, на этот предметный урок, преподанный Махрудом. Они ковырялись усердно, как всегда, игнорируя непристойности, отпускаемые в их адрес зеваками. Самое смешное, подумал я, заключается в том, что эти запутавшиеся люди, смеющиеся над копателями, еще не уловили простой факт, что копатели символизируют то, что может случиться и со зрителями, если им вздумается пуститься в путешествие за пределы их нынешнего образа жизни, их беззаботного и счастливого, однако застойного счастья.
Столь же явно, как торчали уши из головы Бога — Осла, ужасное положение этих ковыряющихся сынов Вавилона говорило каждому: чтобы найти ключ, смотри внутрь самого себя.
Этот совет, наверное, был сформулирован еще первым философом пещерных людей.
Среди грязи вокруг выемки сверкнуло что-то металлическое. Я подошел и понял. Это была серебряная отвертка с длинной рукояткой.
Если бы я не знал очень хорошо своего старого преподавателя, то, думаю, ни за что бы не понял, почему здесь появилась эта отвертка. Но за годы учебы я привык к его необычным методам сопоставления фактов, и потому понял, что в моей руке еще одна из его серьезных шуток — принадлежность, предназначенная для того, чтобы занять свое место в перечне мифов, возникающих в этой Олимпийской Долине.