— Скоро? — спросил он, пытаясь унять дрожь в руках.
— Все готово. Холк, проводи его.
Землянин послушно пошел вслед за варваром.
Внутри дом совершенно не походил на зал Шанга в Кахоре. Ноги Барка по щиколотку утопали в пушистом ковре, и он с восхищением разглядывал расставленную вдоль стен прекрасную мебель древней цивилизации Марса. В дальнем конце коридора виднелась бронзовая дверь с узким отверстием, забранным решеткой.
Перед ней Холк остановился.
— Раздевайтесь.
Винтерс заколебался. У него был револьвер, и он совсем не хотел с ним расставаться.
— А почему здесь?
— Раздевайтесь, — терпеливо повторил Холк. — Таковы правила.
Оставшись обнаженным, Барк вошел в узкую камеру, на каменном полу которой валялось несколько шкур. На противоположной стене виднелся темный проем, закрытый массивной решеткой.
Бронзовая дверь закрылась, в наступившей тишине резко лязгнул засов.
Винтерс лег на шкуры, и над его головой вдруг вспыхнула большая, вырезанная из цельного кристалла огненного цвета, призма.
Из-за двери послышался голос Кор Хала:
— Землянин!
— Да?
— Эта призма — одна из драгоценностей Шанга. Ее вырезали мудрецы Кара Лху полмиллиона лет тому назад. Таких драгоценностей на Марсе осталось только три.
Винтерсу стало страшно. Искры, которые были более энергией, чем светом, потрескивали на стенах камеры. Танцующий огонь плясал по его телу, проникая в мозг.
Голос Кор Хала едва доносился из бесконечно далекой пустоты:
— Мудрецы Кара Лху были не так уж и мудры. Они нашли секрет Шанга и вернулись назад по спирали эволюции, спасаясь от войн и скуки. Знаешь, что с ними случилось, землянин? Они погибли. В одно поколение Кара Лху исчезли с поверхности Марса.
Становилось трудно дышать, трудно думать.
— Разве это важно? — прохрипел Винтерс. — Пока они жили, они были счастливы.
— А ты счастлив, землянин?
— Да, — задыхаясь ответил он. — Да!!!
Барк застонал, охваченный таким извращенным ощущением, о котором даже и не мечтал; огонь Шанга горел в нем словно Колдовское солнце.
Смех Кор Хала был похож на отрывистый лай.
Сознание землянина помутилось, туманные образы затопили его мозг и сквозь багровую пелену, застилающую глаза, он смутно разглядел, как один из камней отошел в сторону, открывая кварцевый экран, на котором появилось узкое лицо высокородной марсианки. Глаза ее были золотистыми, как огонь, жгучими и презрительными, алые губы искушали, линия обнаженных плеч сводила с ума.
— Ты силен, — прошептала марсианка. Ты будешь жить до конца. И это хорошо, Барк Винтерс.
Он попытался что-то ответить, но тщетно.
Марсианка улыбнулась.
— Ты бросил мне вызов, землянин. Мне и Шанга. Ты храбр, а я люблю храбрых мужчин. И ты безумен — я люблю безумных, игра с ними так возбуждает.
Темнота поглотила его, а он все падал и падал в бездонную пропасть, наполненную ее презрительным смехом…
Очнувшись, он понял, что лежит на жестких и холодных камнях. Было темно, как в могиле. Он сообразил, что находится в закрытом помещении, и это ему совсем не понравилось.
Из его горла вырвалось приглушенное рычание. Волосы на затылке ощетинились, и он попытался вспомнить, как же попал сюда, но вспомнил только, что случилось что-то, связанное с огнем, что его зовут Барк и он что-то искал.
Поднявшись, он стал исследовать свою тюрьму и, почти сразу же обнаружив выход, осторожно ощупал его. Инстинкт подсказывал, что это ловушка, и Барк, присев на корточки, стал искать оружие. Бесполезно. Тогда он бесшумно встал и вышел в проход.
Он долго пробирался в кромешной темноте, пока не увидел перед собой красный мигающий свет и не уловил запаха дыма и человека.
Медленно, очень медленно животное по имени Барк двинулось к свету. Он уже добрался до конца туннеля, когда, неожиданно, позади его со звоном упала решетка. Обратного пути не было.
Свет факелов ослепил его. Он стоял на огромной каменной плите; древней арене, на которой уже миллионы лет сражались и умирали рабы Валкиса, но даже и не подозревал об этом. Здесь было множество марсиан в ярких одеждах, со смехом наблюдавших за землянином, вкусившим запретный плод.
Создание, называвшееся Барком, еще оставалось человеком, но было уже близко к обезьяне. За те часы, что он провел под светом Шанга, Барк сильно изменился. Его нижняя челюсть и надбровные дуги увеличились, густая шерсть покрывала грудь, руки и ноги, под кожей перекатывались огромные мускулы.
Сгорбившись, он оглядел толпу, не зная, кто были эти мужчины и женщины, но он ненавидел их. Его взгляд упал на человека, который быстро приближался к нему. И хотя Барк уже не помнил, что этого человека зовут Кор Хал, и даже не заметил, что тот сменил белую тунику Торговых Городов на юбку и пояс Лоя Кэнел — костюм настоящего бандита, но он точно знал: этот человек — враг.
— Капитан Барк Винтерс, — сказал Кор Хал, — человек Земли, жители которой проложили космические трассы, построили торговые города, и являются мастерами наживы и грабежа.
Он не кричал, но его голос громко разносился в прозрачном воздухе Марса.
— Смотрите на него, люди Валкиса! Это один из ваших хозяев. Его правительство повелевает городами-государствами Марса. У нас отняли нашу гордость, наши богатства. Что же осталось нам, детям умирающего мира?
Ответ, пришедший от стен Валкиса, был тих и не имел слов: это были первые аккорды гимна, написанного в аду.
Кто-то кинул камень.
Барк мгновенно отскочил и бросился на Кор Хала. Тот спокойно ждал, а затем, наклонившись, резко повернулся и ударил Барка ногой. Носок марсианской туфли без задника попал Барку в подбородок и швырнул его на каменные плиты.
— Слушай, землянин, — вытаскивая из-за пояса бич, закричал Кор Хал. — Ты будешь ползать на брюхе, и лизать древние камни, которые лежали здесь еще до того, как обезьяны Земли научились ходить!
Длинный узкий ремень свистнул, оставив на волосатом теле Барка кровавый рубец. Толпа взвыла:
— Пусть идет! Гони его, гони животное Шанга, как это делали наши предки!
И они гнали его по древним улицам Валкиса, под светом сверкающей луны.
А он хотел убивать, сходя с ума от ярости. Кровь текла из его многочисленных ран, высокий скрипучий смех марсианок гулко отражался от каменных стен, а он хотел убивать, качаясь от боли и ран. Однако, если его большие руки сжимались на чьем-то теле, чтобы разорвать его, то его самого валили на землю и душили ремнями до тех пор, пока не оставался лишь страх и желание убежать.
И они давали ему эту возможность, отрезая его от канала и высохшего моря, где он мог обрести свободу.
Барк уже шел. Он ворчал, голова его раскачивалась из стороны в сторону, горячая кровь стекала на камни, но, несмотря на это, марсиане все гнали и гнали его прочь.
Выше, еще выше. Мимо больших причалов, со столбами, еще сохранившими следы канатов, когда-то стоявших здесь кораблей. Мимо четырех портов, четырех эпох, отраженных в камне.
Наконец, он немного оторвался от преследователей, и теперь бежал среди домов, построенных в центральном углублении кораллового рифа, затем, увидев крутой скалистый склон с тремя впадинами, пробитыми морем, стал подниматься по нему, не зная и не желая знать, что это такое.
Оказавшись на плато, Барк пересек набережную и — затравлено оглянулся.
Его по-прежнему преследовали. Бока землянина кровоточили, в глазах было отчаяние, и он продолжил свой путь, поднимаясь по узким извилистым улочкам, среди домов, давно уже превратившихся в бесформенные кучи» и только кровавый след отмечал его путь.
Взобравшись на высокий холм, он увидел громадный дворец, окружённый массивной каменной стеной. Инстинкт подсказывал, что это место опасно, но Барку было просто необходимо отдохнуть, смыть кровь и грязь, чтобы успокоить жгучую боль и хоть ненадолго забыть о своих врагах. Он, спотыкаясь, побежал вдоль высокой стены, отбрасывающей густую черную тень, пока не оказался перед решеткой, а когда ноздри его затрепетали от запаха воды, то он, уже ни о чем не думая, прополз под ней и оказался на мягком свежем газоне, в зарослях густых кустов с тяжелым сладким запахом белых огромных цветов, нежно светившихся в темноте.