— Чья плоть была бы также чувствительна к ласке и боли, как и твоя?
— Да, когда-то у меня была сестра, — тихо ответила Тамарис, все еще убежденная, что находится во власти какого-то ночного кошмара. — Но она умерла.
Лицо в круге исказилось от ярости, его черты стали дьявольскими.
— Ты лжешь! — прошептали красные губы. — Она не умерла! Глупцы! О, достаточно этой болтовни! Смотри и пусть лопнут твои глаза!
Свет, как огненные змейки, пробежал вдоль портьер. Свечи в золоченых подсвечниках ярко вспыхнули.
Тамарис испуганно вскрикнула, увидев гибкую фигуру, высокомерно стоящую перед ней — подобную ей каждой чертой и наделенную чужой и злобной личностью.
Жадность сверкала в ее мерцающих глазах, жестокость притаилась в изгибе красивых губ, каждое движение гибкого тела было бесстыдным.
— Кто ты? — спросила Тамарис, и ледяной холод охватил все ее тело. — Объясни мне твое присутствие, прежде чем я позову стражу!
— Кричи пока не рухнет крыша, — беззаботно ответила незнакомка. — Твои бездельники слуги уже не проснутся до рассвета, сгори хоть весь дворец вокруг них, а часовым приказано убираться прочь.
— Что! — гневно воскликнула Тамарис. — Кто посмел…
— Я, дорогая сестра, — насмешливо прервала ее незнакомка. — Они подумали, что это их обожаемая королева. Как же прекрасно я сыграла эту роль! С каким величием и женской мягкостью я обратилась к этим олухам!
Тамарис уже просто задыхалась от гнева.
— Кто ты? — отчаянно закричала она. — Что за бред? Почему ты пришла сюда?
— Кто я? — в мягком голосе незнакомки слышалось шипение кобры.
Она подошла к краю ложа и, схватив королеву за плечи, заглянула в испуганные глаза Тамарис, которая тут же забыла о своем негодовании, как только почувствовала чужие руки на своем теле.
— Дура! — сквозь зубы прошипела незнакомка. — Ты еще спрашиваешь? Я — Саломея!
— Саломея! — выдохнула Тамарис. — Я думала, что ты умерла.
— Проклятье!.. Они отнесли меня в пустыню и бросили там. Меня — младенца, чья жизнь еле теплилась, как огонек свечи. Ты знаешь, почему они сделали это?
— Я… Я слышала историю… — пробормотала Тамарис, а Саломея хрипло рассмеялась и указала на свою грудь, где сиял удивительный знак — полумесяц, красный, как кровь.
— Знак колдуньи! — отпрянув, воскликнула Тамарис.
— Да! — смех Саломеи был полон ненависти. — Когда они рассказывают эту историю на базарах, то их глаза просто вылазят из орбит. Благочестивые глупцы! Будь они прокляты, вместе с их преданием о первой королеве нашей династии, которая имела связь с демоном тьмы и родила ему дочь.
Теперь каждое столетие в династии Асхаранов рождается девочка с малиновым полумесяцем — символом своей судьбы. «Каждое столетие родится ведьма», — гласит древнее проклятие.
Некоторые из нас были убиты при рождении, как они хотели убить и меня, некоторые прошли по земле, как колдуньи, гордые дочери Хаурана с луной ада, горящей над их точеными грудями и каждую из них звали Саломея.
Всегда будут Саломеи, и они будут рождаться ведьмами, пока горы льда не спустятся с грохотом с полюса и не сотрут цивилизацию в прах, а когда из пепла и пыли поднимется новый мир — даже тогда Саломеи будут ходить по Земле и ловить сердца людей своим колдовством, наблюдая, как головы сановников падают для их удовольствия.
— Но ты… — бормотала Тамарис. — Ты…
— Я? — Мерцающие глаза незнакомки вспыхнули темным огнем. — Они унесли меня в пустыню, швырнули раздетой на горячий песок и ускакали прочь, оставив меня шакалам и коршунам.
Однако, я крепко держалась за жизнь и силы ада, кипящие в черных безднах за смертной чертой, не дали мне погибнуть. Я и сейчас еще кое-что помню из той мучительной пытки, но уже смутно и отдаленно, как человек вспоминает давний сон. Я не могу забыть, как появились верблюды и желтолицые люди, одетые в шелковые одежды и говорившие на загадочном языке. Они сбились с караванной дороги, и их предводитель увидел меня и, узнав знак на моей груди, взял меня с собой. Это был волшебник из великого Хитая, возвращающийся в свое королевство после путешествия в Стигию. Он привез меня в Пайнаг с его пурпурными башнями и высокими минаретами, поднимающимися среди бамбука, и я выросла там. Многим вещам он научил меня…
Она замолчала, загадочно улыбаясь, затем тряхнула головой.
— В конце концов, он выгнал меня, сказав, что я всего лишь обычная колдунья и, несмотря на долгое обучение, мне не быть повелительницей тьмы. Он хотел видеть меня королевой мира и управлять им с моей помощью, но я оказалась простой служанкой тьмы. Ну и что-же! Я никогда и не стремилась сидеть в золотой башне, сгибаясь над заплесневелыми томами, и проводить долгие часы, уставившись в магический шар, и бормоча заклятия, написанные на змеиной шкуре кровью девственниц.