— Если он достоин ехать со мной, то выдержит это, — невозмутимо ответил Ольгерд. — Но если нет, то он даже не заслуживает того, чтобы жить. Руби!
Крест задрожал от удара боевого топора.
Снова и снова падало лезвие, и каждый удар отдавался немыслимой болью в израненном теле киммерийца.
Крест наклонился и рухнул.
Боль на мгновение ошеломила Конана, но он не издал ни звука. Джайбали одобрительно хмыкнул, достал из седельной сумки клещи, которыми обычно вытаскивают гвозди из подков лошади, и попытался выдернуть один из штырей. Для такой работы клещи были явно малы. Джайбали потел, но тащил, неразборчиво ругая упрямое железо, а Конан лежал неподвижно и только хриплое дыхание указывало, что он еще жив.
Наконец, штырь выскочил.
Кочевник удовлетворительно посмотрел на окровавленное железо, и склонился над другой рукой Конана, затем занялся его ногами. Тело киммерийца напряглось, он с трудом сел и вырвал клещи из рук Джайбали. Руки Конана распухли, пальцы казались бесформенными обрубками, но все же неуклюже, ухватив клещи обеими руками, он сумел освободить ноги. Ледяной пот катился по его лицу, и он до боли сжимал зубы, изо всех сил сдерживая тошноту.
Безразлично наблюдавший за ним Ольгерд молча указал на украденную лошадь.
Конан, пошатываясь, побрел к ней и при каждом шаге на его губах пузырилась кровавая пена. Бесформенная рука упала на луку седла, окровавленная нога нашла стремя, но как только он оказался в седле, атаман вдруг ударил кнутом его лошадь, и испуганное животное рванулось.
Конан едва не свалился с седла, как мешок с песком, но в последний момент поймал уздечку и заставил животное повиноваться. Один из шемитов подъехал к нему и протянул флягу с водой, но Ольгерд покачал головой.
— Еще нет. До лагеря всего десять миль и если он годится для жизни в пустыне, то вполне может немного подождать.
Глава III. Письмо в Нимидию
Как-то ночью, известный ученый Ас Триас, изъездивший все восточные королевства в неустанных поисках знаний, сидел за высоким столом и писал письмо своему давнему другу — философу Алкемиду, о последних событиях туманного, полумистического края, каким его считали западные народы:
«…Ты вряд ли можешь представить себе, мой дорогой добрый друг, что творится в этом крошечном королевстве с тех пор, как королева допустила к себе Константинуса и его наемников. Прошло уже семь месяцев, и мне иногда кажется, что сам дьявол воцарился теперь в этом несчастном крае. Тамарис совсем сошла с ума и как она прежде славилась своими достоинствами, так славится теперь печально известными качествами, прямо противоположными, только что упомянутыми. Ее личная жизнь — скандал, если возможно здесь слово „личная“, так как королева совсем не скрывает распущенности своего двора, постоянно участвуя в самых непристойных оргиях, вместе с несчастными фрейлинами, своей свиты.
Она и слышать не хочет о замужестве, хотя ее любовник — Константинус, сидит на троне рядом с ней и правит, как королевский консорт, а офицеры его, следуя этому дурному примеру, совращают любую женщину, невзирая на ее ранг и положение.
Несчастное королевство стонет под тяжестью разорительных податей, крестьяне обобраны до костей и даже курицы теперь ходят полуощипанные по вине безжалостных сборщиков налогов.
Ты, наверное, думаешь, мой дорогой Алкемид, что я значительно преувеличиваю то, что происходит теперь в Хауране, считая, что такие вещи были бы просто немыслимы в любой из западных стран. Но ты должен понять и те огромные различия, которые существуют между западом и востоком, особенно в этой его части.
Во-первых, Хауран является небольшим королевством — одним из бывших княжеств, получивших независимость после распада империи Кох. Да и вся эта часть мира состоит из таких же крошечных королевств, миниатюрных по сравнению с огромными империями Запада или султанатами более дальнего Востока, но стратегически важных своим контролем над караванными путями и теми богатствами, которые сосредоточены в них.
Королевство же Хауран, находящееся на границе с пустыней восточной Фении, самое южное из них, а его столица — город Хауран, где я сейчас и пребываю, является единственным городом в королевстве, и около его высокой крепостной стены протекает могучая река, отделяющая брошенные земли от песчаной пустыни.
Земля здесь настолько плодородна, что производит три или четыре урожая в год, и мне, как человеку, привыкшему к огромным плантациям и фермам Запада странно видеть эти крошечные поля и виноградники, хотя богатства, в виде вина и фруктов, исходят из них словно из рога изобилия.