Подогретые вином и охваченные желанием немедленно приступить к делу, приятели пошли вперед. Ночной туман сгустился как никогда.
...Если бы козодой, птица ночная, зоркая, поднялся над городом, то увидел бы с высоты своего полета все, что происходит в Ланкмаре: на юге, севере, востоке и западе. На берегу Внутреннего моря, у Великого Соленого болота, у темной реки Хлах. Ползут, ползут струи черного дыма, кружась, свиваясь змеиными кольцами, лезут из каждой щелки черные струи, лезут из зловонного и темного нутра Ланкмара: из таверн, жаровен, очагов, кухонных печей и печей для обжига, из пивоварен, винокурен, печей для сжигания отбросов, из колб и реторт алхимиков, из крематориев и могильных курганов, и еще много откуда. И все это собирается вокруг «Серебряного Угря», подбирается к старому, полуразвалившемуся дому позади таверны, ползет к самому чердаку. И чем ближе подбирается дым к чердаку, тем сильнее кружится в вихре и липнет, подобно паутине, к грубому камню и потрескавшемуся кирпичу.»
Фафхрд и Мышелов, время от времени поглядывая на звезды, продолжали петлять по улице, которую горожане окрестили улицей Безбожников. Наконец, приятели добрались до Чумного Двора.
Мышелов свернул налево в переулок.
— Аллея Смерти.
Фафхрд кивнул.
Путники повернули еще пару раз и впереди снова показалась Дешевая улица. Мышелов остановился и толкнул Фафхрда в грудь.
Неподалеку виднелись низкие ворота Дома Воров. Их обрамляли грубые каменные блоки. У входа — две высокие ступени, отшлифованные за столетья не одной тысячей подошв. Забранные сеткой фонари отбрасывали оранжево-желтый свет. Не было видно ни привратника, ни охраны. Даже сторожевого пса на цепи не было. Что и говорить, картина явно не из веселых.
— Интересно, как мы проникнем в это поганое логово? — хриплым шепотом спросил Фафхрд. — От этих ворот за версту пахнет западней. Смотри, позади дома — аллея Убийц. На нее ни одно окно не выходит. Как пить дать, попадем в ловушку. Может, попробовать через крышу? Ты же у нас обитатель чердаков. Научи меня этому искусству. Я знаю только деревья, снег, лед и голые скалы. Осмотрим стену? — Северянин качнулся к стене, словно пытаясь взять ее одним решительным штурмом.
— Остановись, Фафхрд, — попросил Мышелов, легонько толкнув Северянина в грудь. — Крыша пусть остается в резерве. Да и стены тоже. Потом я из тебя сделаю мастера-верхолаза. А сейчас мы просто войдем в двери, которые внушают тебе такой страх. — Он нахмурился. — Правда, не так вот просто. Сначала подготовимся.
Отведя скептически улыбающегося Фафхрда назад по Аллее Смерти так, что Дешевая улица снова скрылась из виду, Мышелов объяснил:
— Притворимся нищими, членами их Гильдии и отправимся отчитываться перед Повелителем нищих. Мы — новые члены Гильдии, так что Ночной Повелитель или кто-нибудь из его подручных не должны знать нас в лицо.
— Но мы не похожи на нищих, — запротестовал Фарфхрд. — У всех нищих гнусный вид и, как минимум, скрюченные конечности.
— Именно этим я и намерен заняться, — хмыкнул Мышелов, вытаскивая Скальпель и игнорируя тревогу в глазах Северянина и его невольное движение назад. Мышелов внимательно осмотрел длинное, узкое лезвие, потом, удовлетворенно кивнув, снял свой пояс из крысиной кожи и обернул им клинок, для надежности перевязав получившееся сооружение тонкой тесемкой.
— Вот так! — сказал довольный Мышелов. — Теперь у меня есть трость.
— Что это? — спросил Фафхрд. — Зачем?
Мышелов завязал себе глаза серым шарфом.'
— Я стану слепым. — Он сделал несколько неуверенных шагов, стуча по камням импровизированной тростью и держа ее так, чтобы эфес меча прятался в рукаве. Свободной рукой он шарил в воздухе.
— Как? Понравилось? — спросил Мышелов, повернувшись к Северянину. — Я чувствую себя превосходно. Слеп, как летучая мышь!.. Да не волнуйся, тряпица у меня прозрачная, Я прекрасно вижу сквозь нее. Кроме того, мне никого не придется убеждать в своей слепоте. Большинство бродяг Гильдии, как тебе известно, лишь притворяются слепыми. Ну, а что делать с тобой? На слепого ты явно не тянешь. Слишком уж неправдоподобно, может вызвать подозрения, — Мышелов откупорил кувшин и понюхал его содержимое.
Фафхрд повторил его движение.
Мышелов промочил губы и заявил:
— Придумал! Ну-ка, встань на правую ногу, а левую согни в колене. Да держись ты! Не падай на меня! Крепче! Обопрись о мое плечо. Вот так.» Теперь привяжем. А твой меч, как и мой Скальпель, превратим в костыль. И еще, можешь опираться на меня, когда начнешь скакать. Хромой ведет слепого. Да держи ты ногу выше! Мне надо ее подвязать. И ножны отстегни!»