— Он не говорил мне ни слова об этом! — взорвался Кровус. — Если ваши слова — правда, Беннет поплатится головой! И все же вы врете!
Мышелов обиженно посмотрел на Кровуса.
В это время в комнату вошел весьма представительный человек. Ступал он мягко и с большим достоинством, опираясь на золоченую палку.
Кровус обрадовался.
— Ночной Хозяин нищих! — воскликнул он.
Хромой остановился, потом направился прямо к столу.
Кровус указал сначала на Мышелова, затем на Фафхрда:
— Флим, ты знаешь эту парочку?
Хромой неторопливо осмотрел обоих и покачал головой, которую украшал тюрбан из золотой ткани.
— Ты никогда раньше не видел их? — продолжал расспрашивать Кровус. — Кто они такие? Ни-щие-шпионы?
— Но Флим не должен был нас знать, — принялся разъяснять Мышелов, чувствуя, что все летит к чертям. — Мы вели дела только с Беннетом.
Флим спокойно возразил:
— Последние десять дней Беннет лежит в кровати — приступ малярии. Так что эти дни я выполнял свои обязанности и днем, и ночью.
В комнату ввалились Спевис и Фиссиф. На подбородке высокого вора красовался огромный синяк. Голова второго была перевязана. Спевис глянул на приятелей и объявил:
— Те самые, что напали на нас и отобрали добычу из лавки Дженго. Они еще перерезали сопровождающих.
Мышелов чуть двинул локтем, и зеленая бутылка, которую Серый прятал под плащом, упала на мраморный пол. Воздух наполнился гнилостно-приторным запахом.
Пока летела бутыль, Мышелов вырвался из рук охранников и молнией метнулся, к Кровусу, подняв замотанный тряпкой меч.
Флим с поразительной быстротой выставил вперед свою золоченую палку, и Мышелов, споткнувшись, полетел головой вперед, успев, однако, превратить случайный кульбит в намеренный.
Фафхрд отшвырнул стража, стоявшего слева от него, а другому изо всех сил заехал рукоятью Серого Прутика точно в подбородок. Восстановив равновесие, Северянин рванулся к стене, увешанной всевозможными сокровищами.
Расторопный Спевис ринулся в противоположную сторону, туда, где были развешаны разнокалиберные воровские инструменты, и с огромным трудом вырвал из колец здоровенный лом.
Вскочив на ноги после плачевного приземления у кресла Кровуса, Мышелов обнаружил, что оно опустело. Повелитель воров, выставив вперед кинжал, спрятался за спинкой. Глаза Кровуса пылали.
Отпрыгнув в сторону, Мышелов увидел валяющихся на полу стражников. Один был без сознания, другой делал жалкие попытки встать. Северянин замер у стены, подняв Серый Прутик.
Выхватив из ножен Кошачий Коготь, Мышелов воинственно воскликнул:
— Прочь от него! Он сошел с ума! Ради вас я покалечу ему здоровую ногу!
И, проскочив между двумя ворами, которые еще толком не разобрались в происходящем, Мышелов темной тенью метнулся к Фафхрду, молясь, чтоб опьяненный битвой, вином и вонью Северянин понял его маневр.
Серый Прутик просвистел над опущенной головой Мышелова. Его друг не только догадался, но и подыграл. «Только бы он не переусердствовал», — подумал Мышелов. Припав к стене, он полоснул кинжалом по веревке, удерживающей левую ногу Фафхрда. Серый Прутик продолжал свои замысловатые маневры над головой Мышелова.
Наконец, убедившись, что нога приятеля освобождена, Мышелов бросился к двери, ведущей в коридор, крикнув Северянину на ходу:
— Живее! За мной!
Христомило, стоявший в стороне, спокойно наблюдал за происходящим.
Трое воров, оставшихся стоять на ногах, наконец разобрались что к чему и бросились за Мышеловом. Однако острое, быстрое, как сама Смерть, лезвие Кошачьего Когтя заставило преследователей умерить свой пыл.
Мышелов снова рванулся вперед, успев отбить Скальпелем золоченую палку Флима, который попытался повторить свой прежний фокус.
Подоспевший Спевис бросился на Мышелова с ломом. На голову Серого уже был готов обрушиться сокрушительный удар, но тут длинный, обмотанный тряпкой меч со страшной силой врезался в грудь вора, отбросив его назад. Лом просвистел над головой Мышелова, не причинив вреда.
Приятели очутились в коридоре. Северянин еще хромал. Мышелов указал в сторону лестницы. Фафхрд кивнул, но прежде, чем ринуться вперед, он сорвал со стены огромный гобелен и швырнул его в преследователей.
Друзья добрались до лестницы и полезли наверх. Мышелов шел впереди. За их спинами раздавались приглушенные крики.
— Хватит прыгать, Фафхрд! — раздраженно воскликнул Мышелов. — У тебя же две ноги!
— Да, но вторая онемела, — пожаловался Северянин. — Ой! Вот теперь, кажется, она оживает.