— Зима еще не началась, — сказал я, — но лед на реке есть уже сейчас.
— Верно, — согласился Лорд Нисида.
— Ваши контрактные женщины замерзли, — заметил я,
Действительно, Сумомо и Хана, стоявшие позади, даже притом, что были укутаны в теплые одежды, выглядели несчастными.
— Они предпочитают более умеренный климат, — констатировал Лорд Нисида.
— По крайней мере, вам не придется зимовать у реки, — усмехнулся я.
— Я тоже не слишком радуюсь этому климату, в это время года, — признался он.
— Боюсь, Тасса в это время года обрадует вас еще меньше, — предупредил я его.
— Я думал, — сообщил дайме, — что к этому моменту Вы уже будете на борту.
— Я ждал Вас, — пояснил я.
— Понимаю, — кивнул он.
Я пришел к выводу, что он был чем-то недоволен.
— Лорд Окимото уже на борту, — сообщил я ему.
— Замечательно, — сказал Лорд Нисида.
— Ну так что, мы поднимаемся? — спросил я, кивая на сходню.
Восточная треть причала уже была охвачена огнем.
Наверху, моряки, не без беспокойства следили за продвижением пламени.
Лорд Нисида указал своей свите, что те должны подняться на борт. Конечно, Сумомо и Хана тут же поспешили по сходне наверх. Ито задержался на мгновение, но жестом дайме был послан вперед.
Лорд Нисида и мы с Пертинаксом остались одни у правого угла сходни, поднимающейся вверх и исчезающей в лацпорте, расположенном недалеко от середины судна.
Оглянувшись на берег, я отметил, что брезент в лодке отброшен в сторону. Оказалось, что под ним скрывались несколько, стоявших на коленях, съежившихся, жалких фигур. Они и были тем грузом, который был доставлен с другого берега реки. Мужчина, сидевший на носовой банке, резко потянул цепь, и первая из фигур была вздернута на ноги. Следуя за натяжением цепи, она шагнула к борту, запнулась и беспомощно перевалилась через него, упав на песок. Другие фигуры одна за другой были подняты, вытащены на берег и поставлены на колени в линию вдоль берега. Первую фигуру, упавшую на влажный холодный песок, и все еще лежавшую там, съежившуюся, испуганную, боящуюся даже пошевелиться, схватили за правое плечо и поставили на коленям вместе с остальными. После этого все коленопреклоненные фигуры были скованны друг с дружкой цепью за шеи. Руки они держали за спинами, несомненно, по причине наручников или шнуров. Интересно, что головы у всех были скрыты под рабскими капюшонами. Носитель такого аксессуара полностью дезориентирован, беспомощен и зависим от того на чьем попечении находится.
— Не хотите ли подняться на корабль? — прозрачно намекнул Лорд Нисида.
— Сей момент, — пообещал я.
Караван был поставлен на ноги. Было заметно, что фигуры изо всех сил пытаются стоять ровно на холодном песке.
Мужчина пролаял команду, подкрепив ее хлопком плети, и караван, сделав первый шаг левой ногой начал движение в сторону причала, несколько ярдов которого уже пылали.
— Тэрл Кэбот, тарнсмэн? — вежливо напомнил о себе дайме.
— Да-да, сейчас, — успокоил его я.
На причал с берега вели лестницы, установленные в нескольких местах вдоль него.
— Отступите немного, Тэрл Кэбот, тарнсмэн, — попросил Лорд Нисида, и мы отстранились от сходни на пару ярдов.
— Ступеньки, — донеслось до нас предупреждение человека, державшего в руке поводок головной фигуры каравана.
Вслед за его командой раздался крик боли. Первая фигура снова споткнулась, рухнув плашмя прямо на ступеньки. Мужчина тут же рывком поставил ее обратно на ноги.
Раз мы услышали крик боли, то капюшоны не должны были иметь встроенных кляпов, как на тех капюшонах, что иногда используются при похищении свободных женщин, дабы те не могли привлечь внимание к их затруднительному положению, возможно будучи транспортируемыми по улицам к воротам их города, зачастую в нескольких ярдах от стражников. Я предположил, однако, что фигурам было запрещено говорить. Так обычно поступают с носителями капюшона.
— Ступеньки! — закричал мужчина. — Я что недостаточно ясно или слишком тихо сказал «ступеньки»?
Разумеется, фигуры не могли видеть где именно начинаются эти ступеньки, как и знать их высоту, ширину и количество. Они были запутаны и беспомощны. Но надсмотрщику было плевать на разумные доводы, и плеть упала среди его подопечных. Само собой, они не могли использовать руки, чтобы как-то помочь себе держать равновесие или смягчить падение. Думаю, что в том неуклюжем, мучительном подъеме, успели упасть все и не по одному разу. Они, конечно, сразу же изо всех сил, отчаянно, пытались подняться на ноги, но иногда, неожиданно потянутые цепью, снова падали, причем некоторые были даже неспособны самостоятельно вернуться в вертикальное положение. Таких вздергивали на ноги и подталкивали вперед. Наконец, смилостивившись или потеряв терпение, гребцы подхватили их на руки, занесли на причал и уже там поставили на ноги.