В пасанге от берега пылали две галеры, а другие благоразумно спешили убраться с нашего пути. Таким образом, вышло так, что в устье Александры ничто больше не перекрывало нам проход. Теперь, когда этот факт стал неоспоримым, тарны один за другим начали возвращаться на корабль. Паруса упали с рей, взяли ветер и величественный корабль Терсита, впервые расправив свои крылья, устремился на запад.
С берега вслед нам слышались крики сотен, а возможно и тысяч мужчин. Рев труб и ритмичный бой барабанов разносились над холодными, зелеными водами сверкающей Тассы.
Я поднялся на палубу юта и присоединился к Лорду Нисиде и Атию.
— Мы вышли из реки, — констатировал я.
— Предательское место, — проворчал Атий, — жидкая змея.
— Это — красивая река, — пожал я плечами, — и к тому же одна из немногих на севере, проходимая для судна с такой осадкой.
Большинство гореанских галер могло спокойно маневрировать на глубинах в пять — семь гореанских футов. Круглому судну понадобилось бы всего лишь на несколько футов больше.
— Змея, — буркнул Атий.
Ему, озабоченному достижением моря, выведением его огромного подопечного в воды сверкающей Тассы, река казалась опасной, жидкой долиной, прячущей в себе невидимые, затопленные скалы, каждая из которых могла пробить днище проплывающего мимо судна. В лучшем случае это была извилистая, опасная дорога.
— Возможно, — сказал я, посмотрев в небо, — через пару дней вам захочется снова оказаться в реке.
Конечно, он мог видеть сгущающиеся в низком небе тучи и движение воды впереди. Разве капитан мог не различить такие знаки и не подумать об осторожности?
Мы оглянулись назад, на берег в двухстах ярдах по корме. Крики и бой барабанов продолжались, правда, теперь это был немногим больше чем отдаленный рокот.
— Что делают те солдаты? — поинтересовался Лорд Нисида, вглядываясь удаляющийся берег.
Солдаты кричали и били мечам и копьями по щитам.
— Господин, — сказала приблизившаяся Сесилия.
Я указал, что она может стоять рядом со мной у леера.
— Спасибо, Господин! — поблагодарила довольная рабыня, спеша встать на указанное место.
Обычно рабыня держится позади и слева хозяина, точно так же, как если бы она следовала за ним. Свободная женщина, конечно, идет рядом со свободным мужчиной, или чуть впереди него. Невольница идет позади, поскольку она — рабыня. Ее позиция слева диктуется тем, что большинство мужчин являются правшами, а рабочая рука должна быть готова схватить оружие. С другой стороны такие меры не бесполезны и для рабыня. Идя позади него, например, она защищена. Защищена от опасности стеной его руки и стали. На диком, опасном, полном риска Горе, женщины, знаете ли, уязвимы и нуждаются в защите мужчин. Даже свободные женщины, независимо от, их опровержений и негодования, хорошо знают об этом. Только в пределах стен из клинков мужчин, их благородство и привилегии, их драгоценное тщеславие и претензии, имеют право существование. В противном случае они давно были бы в ошейниках у ног рабовладельцев. Это, кстати, касается всех культур, хотя в нескольких из них данный вопрос затенен и почти невидим. Некоторые женщины считают само собой разумеющимся, предоставление им этого мужчинами, не сознавая той милости, которая им была оказана. Любая культура, если бы того пожелала, могла бы поработить своих женщин.