Ее неволя — это ее жизнь. В своем рабстве она находит удовольствие и радость, которые свободные женщины едва ли могут осмыслить, удовольствие и радость, лежащие далеко вне пределов радостей свободной женщины.
Она в ошейнике. Она — рабыня мужчины. Она счастлива.
Мы удалились уже ярдов на четыреста от берега. Крики и бой барабанов продолжались, но их звук теперь едва долетал до нас.
— Мне кто-нибудь ответит? — невозмутимо поинтересовался Лорд Нисида.
На берегу солдаты кричали и били мечам и копьями по щитам. Рев трубы разнесся над холодной водой.
Как раз в этот момент к нам присоединился Пертинакс, и я, повернувшись к нему, спросил:
— Как по-твоему, что происходит на берегу?
— Откуда мне знать? — удивился он.
— Думаю, что Ты можешь догадаться, — предположил я.
Признаться, мне было интересно увидеть, как далеко Пертинакс ушел от Земли, не в милях, а в сердце, в крови.
— По-своему, — пожал он плечами, — это похоже на праздник.
— Так и есть, — кивнул я.
— Я не понимаю, — признался Лорд Нисида.
— Это — салют, — объяснил я. — Они салютуют вам. Вас чествуют и чтят. Они аплодируют вашей силе, вашей храбрости, вашей удаче.