Но теперь мы были очень далеко от берега.
Кроме того, морские слины обычно держатся стаями. Встретить их поодиночке можно довольно редко.
— Как морской слин может утонуть? — удивился я.
— Это животное безумно, — заявил первый матрос.
— Это не морской слин, — пояснил второй, оборачиваясь. — Это — сухопутный зверь. Видите, какая к него широкая голова и челюсти.
Морской слин — животное необычное, по-видимому, так или иначе связанное с сухопутными разновидностями слинов. У него намного более тонкое тело, и голова — узкая, подобная ножу. Его шесть сильных конечностей — плавники, и не предназначены для хватательных движений. Не до конца ясно, является ли морской слин потомком сухопутного, просто адаптировавшимся к морской среде обитания, или это независимо развивавшееся животное. Его тело напоминает змеиное. Он приближается к своей добыче тихо, плавно, обычно сзади справа или слева, а затем делает резкий бросок, посылая себя вперед, внезапным ударом хвоста. Это самое быстрое существо из живущих в море. Самый опасный момент его жизни это рождение, когда из его матери в воду попадает кровь, привлекающая других хищников, в особенности девятижаберных гореанских акул. В такое время несколько самцов кружат вокруг матери и младенца, защищая их. Удар узкой морды морского слина, нанесенный с разгона, может лишить жабры акулы возможности извлекать кислород из воды, или проломить ей ребра. Узкие треугольные челюсти, приблизительно восемнадцать дюймов длиной, усыпанные острыми, как бритва зубами, могут обхватить и оторвать голову многим разновидностям акул. У матери, заключенной в оборонительное кольцо, есть всего несколько енов, за которые она должна успеть вытолкнуть младенцу к поверхности для его первого глотка воздуха.
— То есть это не морской слин? — удивился я.
— Нет, — подтвердил первый моряк.
— Он исчерпал силы, — сообщил второй.
— Удивительное животное, — восхищенно сказал первый. — Он преследует нас от самой Александры. Плывет все это время за нами, даже по ночам как-то умудряется не терять нас и не отставать, притом, что мы идем попутным ветром. Сила у него просто невероятная.
— Которая теперь закончилась, — заметил другой.
— Так и должно быть, — развел руками первый.
— Теперь он умирает, — вздохнул второй.
— Он следовал за судном? — уточни я.
— Так точно, Командующий, — ответил первый из этих двух моряков.
— Но как, почему? — спросил я.
— Оно безумен, — пожал плечами первый.
— В любом случае он уже тонет, — сказал второй. — Ну все, нам пора на вахту.
— Хо! — внезапно, даже для самого себя крикнул я вахтенному офицеру, и торопливо поднялся по трапу на палубу юта.
— Командующий? — удивленно посмотрел на меня он.
— Трубу, — нетерпеливо потребовал я. — Дай мне свою трубу!
Мужчина снял с плеча ремень, на котором висела подзорная труба Строителей.
Оперевшись локтями на высокий реллинг юта, я рассмотрел черную точку на волнующейся поверхности воды и направил тубу на нее. Он теперь был едва видим, даже вооруженным глазом. Волны отметили место, дальше которого наш таинственный преследователь продвинуться не смог.
Я сбросил портупею с плеча и бросил ножны на палубу.
— Стойте, Командующий! Не делайте этого! — закричал вахтенный офицера.
Но его крик остался позади и вверху, а я, краем глаза увидев, мелькнувший справа от меня могучий руль, вошел в холодные воды сверкающей Тассы.
Глава 42
Старый друг
Я обхватил мощную шею животного рукой и почувствовал пульсацию крови в вене на его горле. Он был жив! Задергав ногами, я направил себя к поверхности и вынырнул, выскочив из воды едва ли не на ярд. Я едва успел вдохнуть порцию воздуха, как был снова утянут вниз массивным телом, которое удерживал за мех на его шее. Следующим рывком я вытолкнул голову животного из воды, и с облегчением услышал шумный вдох и почувствовал расширение горла под моими руками. Мощные легкие втянули в себя воздух, а затем выбросили его из себя пополам с водой, словно фонтан. Со стороны это, наверное, было похоже на гейзер или взрыв вспухший над холодной водой. Но главное зверь дышал. Он, казалось, снова обретя силы, наполовину высунулся из воды, таща меня вверх за собой. Мы вместе закачались на волнах. Дыхание моря, раз за разом, то поднимало нас вверх на гребне волны, подставляя ударам просоленного ветра, то опускало в пучину. Вскоре, в студеной воде мое тело начало коченеть, и я ощутил, что перестаю чувствовать свои руки и ноги. Еще немного и моя рука соскользнула с шеи животного, и следующая волна разбросала нас в стороны. Когда моя голова скрылась под водой, нас уже разделяло несколько ярдов. Но затем что-то мягкое подтолкнуло меня снизу, потом мое тело было захвачено, твердо, но не грубо широкими челюстями, и поднято над водой. Холодный ветер снова стегнул меня по лицу, бросив с глаза пригоршню соленых брызг. Я сделал судорожный шумный вдох. Так или иначе, казалось, в эти мгновения, к слину вернулась вся его живучесть и сила. Но я не думал, что я сам смог бы долго продержаться в воде такой температуры. Когда моя голова появилась из воды, челюсти опустили меня, и я вцепился в мех на его шее. Мои пальцы, казалось, заледеневшие, скрюченные, потерявшие гибкость и силу, сжались в пропитанном водой, холодном меху. Теперь нам оставалось только умереть вместе. Только безумец решился бы спустить на воду баркас в такое море. Кому-то это покажется безумием, но я начал отсчитывать ины. Мне просто стало любопытно узнать, сколько я продержусь до потери сознания, как будто это могло бы иметь какое-то значение. Но это помогало мне бороться, чувствовать, и бороться за то, чтобы продолжать чувствовать, изо всех своих сил, несмотря на все мучения и страдания, продолжать чувствовать. Я отсчитал один ен, потом другой, за ним еще один. Я потерял сознание, но через мгновение очнулся, только затем, чтобы снова потерять его и снова прийти в себя. Мне казалось, что в мире больше не осталось ничего кроме вечного монотонного движения воды, подъем и падение, раз за разом, а еще сковывающий мускулы холод и большое тело рядом со мной. То самое тело, за которое я в оцепенении и отчаянии цеплялся. А потом я заметил небо, гигантским куполом раскинувшееся над водой.