Я продолжил медленно крениться назад, пока рука не коснулась одного из флаконов. Ощупал его. Да, это то, что мне нужно. Взял. Медленно выпрямился. Паук ни разу не шевельнулся, и я почему-то подумал о холодной войне. В мозгах, тяжело заколошматило сердце. Впервые за время этой напряженной нотки я отвел от паука взгляд, опустил его, и посмотрел на флакон. «Urban pulse VEGAS» курсивилась надпись на прозрачном стекле, а внутри, как пламя, колыхалась, прозрачно-бирюзовая, жидкость. Руки тряслись. Пора с этим кончать. Снял пластмассовую, аспидную крышку. Медленно развел руки в стороны: в одной крышка, кверху плоскостью, в другой, кверху дном, сам бутылёк – своеобразная наковальня с молотом. Теперь необходимо сомкнуть это все так, чтоб паук оказался между. Чем ближе мои руки приближаются к нему, тем сильнее их мандражит и ни столько от страха сколько от брезгливости. Не понимаю, как вообще, кто-то может любить пауков и уж тем более брать их на руки.
И вот, я стою в позе Ромберга, сжав кулаки мертвой хваткой, сводя и разводя их – мечусь. Промахнуться – значит, разбудить эту тварь. Возможно, она побежит вверх, возможно, вниз и сядет на мое лицо, а в самом худшем случае, есть вероятность, что паутинка оборвется и тварь упадет мне за шиворот футболки, наплетет там своих коконов и отложит личинки в подмышечных порах. Так что необходимо действовать максимально осторожно, но и в то же время, немедля. И так. Пора…
Раз… учащенное дыхание вскружило голову пуще прежнего. Два… руки дрожат как промышленный насос. Три… показалось, что вот-вот бливану и… хлоп…
Крышку с мокрым пятном, обтер о штанину. Скрюченный трупик, распечатанный на донышке флакона, щелбаном катапультировал за изголовье кровати. Тварь ликвидирована.
Поставил духи на место. Вытряхнул, на всякий случай, одеяло, осмотрел подушку, простынь – все чисто. Выключил свет. Успокоился. Дыхание выровнялось. Ритм сердцебиения нормализовался. Лег. Укрылся. Скоро, надеюсь, усну. Усну с мыслями о том, как хорошо было бы проживать в уютном домике на северном полюсе или может быть в Антарктиде, в общем, там, где главенствует холод и куда не доберется ни одна членистоногая тварь.