— Так, значит, это ты прислал мне то гадкое анонимное письмо?! — изумленно воскликнула Виола. — И ты… ты еще имеешь наглость в этом признаваться?!
— Ты не поверишь, но имею, — с вызовом ответил Кевин. — Потому что… — он сделал многозначительную паузу, — у меня с собой есть кое-что такое, что заставит тебя последовать высказанному в письме совету.
— То есть порвать отношения с Филиппом Ланже и убраться в Филадельфию? Интересно! Ну и что же это такое, скажи на милость? Чем ты собрался меня шантажировать, Кевин? Ведь это шантаж, я права?
— Ты абсолютно права, Виола, — ухмыльнулся он. — Да, я собираюсь тебя шантажировать. А чем… сейчас узнаешь.
С этими словами Кевин вытащил из кармана куртки несколько фотографий и аккуратно разложил их по столу. Виола посмотрела на снимки… и почувствовала, как по ее спине пробежал неприятный холодок. На всех фотографиях была она. Причем полностью обнаженная. На одном снимке она лежала на кровати, вытянувшись во весь рост в ворохе смятых простыней. На другом она была на той же кровати, но только не лежала, а сидела и курила сигарету. На третьем она стояла у окна, на четвертом сидела в кресле с бокалом вина… и так далее.
— Что это за чертовщина? — Виола хмуро посмотрела на Кевина. — Откуда у тебя эта мерзость?
— Как? Ты не помнишь? — насмешливо спросил он. — Ну же, моя красавица, напряги память! И посмотри внимательнее на фотографии. Разве ты не узнаешь этой комнаты? Это же тот самый гостиничный номер, где мы когда-то занимались любовью!
— Я узнала этот номер. Однако я что-то не припомню, чтобы ты меня там фотографировал.
— Возможно, что и так. — Кевин философски пожал плечами. — Ты вполне можешь не помнить этого. Потому что в тот вечер ты вообще мало что соображала. Ты была пьяна, и к тому же я подмешал тебе в спиртное наркотик.
— Наркотик?!
— Да. В наше время существует много различных таблеток, которые заставляют человека не осознавать происходящее. Под действием одной такой таблетки ты в тот вечер выкидывала такие штучки… — Кевин причмокнул губами. — Впрочем, это было не главное. А главное — это то, что я смог тебя беспрепятственно сфотографировать. На память, для своей домашней коллекции. В этой коллекции у меня сейчас скопилось больше сотни таких фотографий. И ни одна из девушек, которых я фотографировал, даже не догадывается, что у меня остались ее эротические снимки. Кстати сказать, твои снимки — еще самые невинные в моей коллекции. Другие девушки сняты в куда более развратных позах… Однако и таких невинных снимков будет достаточно, чтобы вызвать настоящий скандал. Представь, какую бурную реакцию вызовет у знакомых Филиппа Ланже такая миленькая посылочка, полученная накануне вашей свадьбы. Думаю, эффект будет еще тот!
— Ты хочешь сказать, что собираешься разослать эти мерзкие фотографии знакомым Филиппа? — медленно спросила Виола, не веря своим ушам. — А я-то думала, ты пришел вымогать у меня деньги.
— В обмен на негативы? — Кевин посмотрел на Виолу с гаденькой улыбкой и отрицательно покачал головой. — Нет, моя прелесть, ты ошибаешься. У меня нет ни малейшего желания угодить в тюрьму за шантаж. И потом это было бы… слишком просто. Мне не нужны твои деньги, Виола. Мне нужно кое-что другое.
— И что же тебе нужно, скотина? — с ненавистью спросила она.
— Чтобы твоя свадьба с Филиппом Ланже не состоялась, — ответил Кевин с мстительной улыбкой, глядя ей в глаза. — Да, черт подери, именно это мне и нужно! Чтобы ты рассталась с Ланже, чтобы ты навсегда убралась из этого города и не мозолила мне глаза, чтобы я больше никогда, никогда не слышал о тебе! Потому что… — произнес он сдавленным от бешенства голосом, — потому что я ненавижу тебя, Виола Паркер. Ненавижу до помутнения мозгов, дьявол тебя разрази!
Виола посмотрела на него изумленно.
— Ты ненавидишь меня, Кевин? Но за что же?! Что я тебе сделала?! Ведь это ты причинил мне зло, а не я тебе!
— Я не знаю, за что я тебя ненавижу. Не знаю, сам не могу понять. Однако это так, и я ничего не могу с собой поделать. Ненависть к тебе просто душит меня, отравляет мне существование. Я целыми днями думаю только о тебе, не могу переключиться на другую тему. Ты даже стала мне сниться, черт бы тебя подрал! И потом, — добавил он, гневно сверкнув глазами, — дело не только в тебе, но и в этом богатом ублюдке Филиппе Ланже. Его я, пожалуй, ненавижу еще больше, чем тебя.
— Господи, а его-то за что?!
— За что? За то, что он богат, успешен, хорош собой! За то, что он живет в роскошном особняке — настоящем дворце, рядом с которым мой дом кажется жалким сараем! По-твоему, этого не достаточно, чтобы ненавидеть?