Вскочив на ноги, Виола нервно прошлась взад-вперед возле скамейки. Потом вытащила из сумочки билет и яростно разорвала его в клочья. Уехать? Это не поздно сделать и завтра, и через неделю, и вообще когда ей захочется. Возможно, она действительно уедет отсюда, если Филипп откажется от нее. Но ведь пока что он этого не сделал! Так куда же она спешит?
В любом случае она не должна убегать тайком, словно преступница, за которой гонится полиция. И она не станет убегать. Сейчас она вернется домой, потом спокойно дождется возвращения Филиппа и расскажет ему про угрозы Кевина и про фотографии. И не просто расскажет. Она покажет ему эти проклятые снимки. И если после этого его отношение к ней изменится, она сама бросит его. Ей не нужен мужчина, который поставит свою репутацию выше их любви. Ей не нужен мужчина, для которого есть что-то более дорогое и значительное в этой жизни, чем она. А что касается мнения каких-то жалких обывателей… плевала она на них!
Подхватив чемодан, Виола решительно двинулась к стоянке такси. Внезапно на выходе с платформы ее чуть не сбили с ног. Выронив чемодан, Виола вскинула голову, собираясь сказать налетевшему на нее человеку все, что она о нем думает, и… застыла на месте с открытым от изумления ртом. Перед ней стоял Филипп. На его лице читались одновременно тревога, недоумение, облегчение, радость, бешенство, упрек… словом, целая буря всевозможных эмоций.
— Филипп, — растерянно пробормотала Виола. — Ты… что ты здесь делаешь?
— А что, по-твоему, я могу здесь делать? — сердито ответил он. — Ищу тебя, разумеется!
— Но как…
— Я вернулся в Саванну час назад и сразу, не заезжая домой, поехал к тебе. И каково же было мое изумление, когда твой сосед огорошил меня известием о твоем отъезде! Причем он сказал, что ты, кажется, уехала надолго. Я чуть с ума не сошел, я просто не знал, что думать! А ты… — глаза Филиппа сверкнули яростным негодованием, — ты отключила сотовый телефон! Зачем ты это сделала, черт подери?! И куда… куда ты уезжаешь?!
— Уже никуда, — ответила Виола, изо всех сил стараясь согнать со своего лица неуместную улыбку. — Ты же видишь, что я иду не на вокзал, а в совершенно противоположном направлении.
— Но… — Филипп подозрительно посмотрел ей в глаза, — но ведь ты собиралась уехать! Причем, как я понимаю, тайно от меня. И как, скажи на милость, я должен все это понимать?
Виола тяжко вздохнула, потом смахнула ладонью капельки пота с лица и прямо посмотрела на Филиппа.
— Филипп, я сейчас все расскажу, только… немного соберусь с мыслями.
Он окинул ее внимательным взглядом, и его глаза наполнились беспокойством.
— Господи, Виола, — испуганно промолвил он, — у тебя что-то случилось? Что-то ужасное, да?!
— Да, — ответила она, и от ее спокойного, флегматичного голоса тревога Филиппа только возросла.
В инстинктивном порыве защитить любимую женщину от всех грозящих ей бед Филипп обнял ее и крепко прижал к своей груди. Потом отпустил, подхватил чемодан и, сжав свободной рукой холодную ладонь Виолы, повел ее к своей машине.
По дороге к дому Виолы они большей частью молчали. В гостиной Виола забралась с ногами в кресло и начала рассказывать. В продолжение рассказа она ни разу не взглянула на Филиппа, боясь, что выражение осуждения, гнева или неприязни на его лице отнимет у нее мужество. Только договорив последнюю фразу, она решилась посмотреть на него. И… ничего не смогла понять по выражению его лица. Лицо Филиппа было абсолютно бесстрастным. И удивительно спокойным, будто речь шла о каких-то посторонних предметах, не имеющих к нему и Виоле никакого отношения.
— Это все? — спросил он, встретившись с ней глазами.
— Да, — ответила она, растерянно хлопая ресницами. — В общем-то, это все.
Филипп с шумом выпустил из легких воздух, потом как-то странно усмехнулся и покачал головой.
— И ты из-за таких пустяков собиралась бросить меня? — спросил он, глядя на нее со смесью сочувствия и негодования. — Вот так вот взять и сбежать, даже ничего не объяснив? Да… да у меня просто нет слов!
— Филипп, дорогой, но ведь это вовсе не пустяки для тебя, — несчастным голосом возразила Виола. — Ты ведь и сам прекрасно понимаешь, что будет, если Кевин выполнит свою угрозу и эти гадкие фотографии попадут к твоим знакомым.
— И что же, по-твоему, будет? — с усмешкой спросил он.
— Ужасный скандал, вот что!
— О боже, Виола! — Филипп возвел глаза к потолку. — Да такие скандалы случаются в моем кругу чуть ли не каждый день! К ним уже настолько привыкли, что на них уже никто не обращает внимания. Это первое. А второе… — Он посмотрел на нее взглядом, каким обычно смотрят учителя на трудновоспитуемых детей. — Ответь мне, пожалуйста, до каких пор ты будешь пытаться проявлять неуместную самостоятельность? Когда ты, наконец, привыкнешь к мысли, что все важные вопросы я предпочитаю решать сам? Ты должна была не хвататься за чемоданы, а спокойно дождаться моего приезда и все мне рассказать.