Я чувствую соблазн, Никки. Я слишком хорошо знаю, что все это срежиссировано до мельчайшей детали. Может быть, ты и веришь во все, что говоришь, но ты ничего не делаешь без планирования. Разве ты не говорил это сам? Разве ты не говоришь этого всегда? Каждое действие, каждое движение – возможность манипуляции – так же, как ты годами манипулируешь мной. Черт подери, я должен был бы давно уже к этому привыкнуть… но не привыкну никак.
– Двадцать кланов по сорок воинов в каждом. Я прослеживал ваш путь через все тесты и решил, кто из вас какому клану будет принадлежать. Каждый клан получит участок земли се вернее Катюша-сити – это пространство отныне будет называться Земля Свободы. Там, на этой новой территории, вы начнете все с начала. Вы примете животное, давшее имя вашему клану, в качестве тотема, вы свыкнитесь с ним. В процессе работы над возведением ваших клановых построек вы сделаете ваш клан единым, новым целым. И мы, все вместе, возведем централь ный большой Зал ханов. Когда мы закончим, двадцать кланов станут новым единством, боль шим, чем сумма его составляющих.
Он указал открытыми ладонями на голостол и отступил в сторону.
– Подойдите и взгляните в глаза своей судьбе.
Толпа непроизвольно качнулась вперед. Дана ухватила Андрея за руку и потащила за собой, лихорадочно торопясь отыскать свое имя.
Отвратительный, повизгивающий страх вполз в его сознание и охватил его с головы до пят. Он опять услышал рык этой проклятой кошки, осознал, что провалился. Он чувствовал, как этот провал окутывает его стыдом и знал, что это увидят все. Хуже того – это поймет Дана.
Голопроекция сияла перед ними, словно огромная белая скала, сотканная из бесконечных возможностей, распространялась во все стороны, в то время как сотни глаз обшаривали её и сотни голосов взбудораженно обсуждали общее будущее.
Рядом с ним закашлялась Дана. Он медленно обернулся, взглянул на её возбужденное лицо и протянутую руку, указывающую на её имя. Он попытался сконцентрироваться на том, что она говорит, но ничего не понял. Он смог лишь проследить за её пальцем, вытянутым в направлении доски.
Клан Койота. Хан Дана Куфалл.
Эти странные слова, как ему показалось, были чем-то вроде выжженного клейма. Он почувствовал страшное жжение, ощутил запах вонь паленого мяса. Он был словно парализован.
Наконец, ему удалось отвести глаза от голопроекции. Он увидел своего брата у цокольной стены, рядом с Джен. Несмотря на приличное расстояние и блики от голостола, из-за которых лицо Николая оказалось в тени, он мог читать в этих глазах и знал это.
– Андрей, твоего имени нет в списке.
Нет. Конечно же, нет.
– Андрей, почему твое имя не стоит в списке? Ты же здесь? – её замешательство и беспо щадный голос, так же, как и дергающая его рука, отвлекали от Николая, однако это не удалось бы сейчас никому.
Что-то ты нашел во мне такое, чем можешь гордиться, Николай. Что-то ты во мне обнаружил. И всё-таки – теперь ты отбрасываешь меня? Ты не можешь отстранить меня и замарать наше имя, но я не прошел твое испытание. Испытание, которое Джен явно прошла.
– Почему, Андрей? Почему тебя… – её голос резко оборвался, прежде чем она продолжила. Её замешательство оказалось вытеснено новым почтением.
– В этом списке также нет и Николая. Конечно. У Керенских – особое место. Теперь я понимаю…
Это было для Андрея тяжелее всего. Ему хотелось заорать во весь голос. Он уставился на своего брата полным ненависти взглядом, надеясь, что тот в конце концов поймет, чего достиг своими манипуляциями. Что он причинил Андрею – тот должен был стоять и слушать, как Дана произносит его имя. Что он сделал с нею – очередную интригу в этой бесконечной череде она объяснила милостивым жестом. Он закрыл глаза.
В помещении, полном восхищения и неприкрытого радостного ожидания нового будущего, Андрей Керенский стоял в полном одиночестве и скорбел о разбитом прошлом, о котором, похоже, тосковал лишь он один.
17
Земля Свободы, Новая Терра
Страна Мечты
Скопление Керенского
15 июня 2807года
Андрей брел сквозь сгущающуюся темноту.
Когда солнце зашло за горизонт, стало настолько темно, что он мог взглянуть вперед разве что на полдюжины шагов. И все же, он не остановился. За последние два дня он прошел сквозь такую тьму, что сравнения с ней не выдерживала ни одна планетарная ночь.
Тьма распространялась все дальше и дальше по земле, а Андрей и оба его сопровождающих шли сквозь прерию, расстилавшуюся примерно в тридцати километрах севернее Катюша-сити. Где-то шелестели кусты от легкого ветерка, за его штанины, словно мягкие кошачьи коготки, цеплялись травинки чужого мира. Цикады или их местный эквивалент уже начали свой концерт – печальное песнопение, оплакивающее потерянный свет. Ночные ароматы щекотали нёбо и нос.
Андрей это все попросту игнорировал. Он был слишком погружен в себя, чтобы замечать красоту, предлагаемую его чувствам Природой.
Он сжался, когда металлический щелчок оборвал тихие звуки прерии и в темноте загорелся яркий свет. Один из сопровождающих коротко осветил окружающее карманным фонарем, словно пытаясь сориентироваться, и они двинулись дальше.
Он брел по едва видимой тропе, а дух его барахтался словно в густом клею, из которого не мог освободиться. Его спутник снова помахал лампой, заставив Андрея на мгновение повернуться к нему, после чего он, словно зомби, опять заковылял вперед. Он не обменялся с обоими ни словом с того момента, как они разбудили его и засунули в машину, которая немедленно стартовала в сторону заката.
Теперь Андрей, несмотря на охватившую его апатию, заметил мерцающий впереди свет, быстро распавшийся на несколько источников – факелы, чьи огни танцевали вокруг горящей кучи хвороста. Огромный костер заставил его потерять последние остатки задумчивости. Ему пришлось поднять руку к глазам, привыкая к яркому свету. Дойдя до круга факелов, он увидел еще один, меньший круг – его составляли солдаты. Он понял, что размахивание фонарем было сигналом, на который они получили ответ и были пропущены стражей. Он заметил, что сопровождавшие его остановились и заняли свои места в кругу воинов.
Неожиданно мягкая трава кончилась – он вступил на жесткую, нагую землю, оступился и остановился. Смущенно оглядываясь, он увидел вытоптанный пятачок диаметром примерно в десять метров. Вокруг него из земли торчали двадцать длинных шестов, на верхушках которых горели факелы. Внутри пламя огромного костра жадно пожирало заготовленные для него дрова, а перед ним на расстоянии вытянутой руки друг от друга стояли двое – ближе к огню, чем им этого, быть может, хотелось бы. Дрожащий от жара воздух в первый момент не позволил ему узнать их, но в его голове стучало одно-единственное имя, вползшее туда с того момента, как два воина подняли его с постели.
Никки. Что теперь? Ты еще недостаточно наломал дров? Ты не можешь мне дать и двух дней, чтобы справиться с моей болью? Он часто мигал глазами в ярком свете. Слезы на его щеках стали теплыми.
Когда он, наконец, смог что-то различить на фоне гудящего пламени, он увидел Николая и Дженнифер в белоснежных комбинезонах, на которые танцующий огонь бросал разноцветные отблески.
– Андрей. Подойди. – голос Николая, едва слышный в реве огня, притягивал его к себе, воп реки нежеланию и жалости к себе.
Жар мощно и грубо ударил ему навстречу, подавляя всяческое сопротивление.
– Иди сюда, Андрей, – голос Дженнифер смешался с призывом Николая и впервые за долгое время в нем не звучало даже намека на презрение. Однако, разглядев её лицо, он изменил свое мнение.
Может быть, это и не презрение, но оно тебе больше и не нужно, не так ли? Ты победила. Ты направила Николая на этот путь. Кланы родились – и ты стала их матерью, которая позаботится о том, чтобы они развивались так, как ты этого хочешь.
Ее глаза блеснули, словно она смогла прочесть его мысли. Её взгляд, казалось, отвечал на них.