– Конечно.
– Кому? Николаю?
– Моим людям.
Моим людям? Конечно оке. Её клану.
– Другие ханы поступили точно так же.
– Не все.
– Нет, не все. Но это не имело бы значения, даже если бы я была одна такая. Потому что это исключительно мое решение. Николай может считать, что я заслужила это место, мои люди тоже должны в это верить, .Я должна в это верить.
Он как раз хотел открыть глаза, однако оставил их закрытыми, услышав, как она выговорила имя его брата. Неважно, сколько раз он называл себя за это идиотом – легче ему не становилось.
Неожиданно он почувствовал на своей груди мягкие ладони и, открыв глаза, заглянул в такие глубины страсти и возбуждения, которые можно было сравнить лишь с его собственными после просмотра записи боя. Адреналин. Игра со смертью – пусть и с ослабленным оружием. Восторг победы. В этом смысле не изменилось ничего. Она медленно поднялась на цыпочки и поцеловала его. Её губы, как всегда, были чистым шелком на его вечно пересохших губах. Мнимый жар голографического огня сменился реальным – в его теле. Как давно это было?
– ›^ должна знать, что достойна этой чести. Что я в состоянии использовать эту власть так, чтобы мое видение слилось с его, – закончила она и снова поцеловала его. её руки потянулись к пуговицам и застежкам.
Без всякого вмешательства сознания, его руки начали путешествие по её одежде, в то время как его разум трепетал, словно лист на жарком ветру страсти. Как давно это было? Ты едва можешь с ней говорить, но в этом ты ей не можешь отказать, не так ли, Андрей?
Его руки отыскали «молнию» её комбинезона. Он расстегнул её и потянул одежду с её плеч, пока она не опустилась к её ногам. Его дыхание участилось и он стал покрывать поцелуями всё её тело. Пропитанная потом футболка приклеивалась к её коже, когда он снимал её через голову – на какое-то мгновение это едва не сбило их и не уничтожило момент… он едва не нашел в себе достаточно сил остановиться, оторваться от той, к которой его тянуло с такой силой все это время…
– И когда же ты поймешь, что заслуживаешь этого звания? – ухитрился он спросить у нее, хотя её язык в его рту делал любые разговоры невозможными.
– У меня было видение, – простонала она, – Сломанное Море зовет меня. Так же, как я зову тебя? Зову, а ты не слышишь?
Последние обрывки одежды оказались на полу и в его голове осталась одна лишь звенящая пустота. Не получив ответа на свой вопрос, он забыл его, отдавшись страсти. Однако где-то в глубине сознания засела мысль о том, что между ними воздвигнется еще одна стена – как только она примет звание хана, как только уйдет со своими воинами в пустыню, чтобы осуществить свое видение. И эта мысль столкнула его в бездонные глубины. На его ослепшие глаза навернулись слезы, в то время как он слился с нею в единое целое. Последний ужин перед казнью.
Он провалился в бездну.
20
Земля Свободы, Новая Терра
Страна Мечты
Скопление Керенского
17 марта 2808 года
– Сурат за твои мысли?
– Что? – Андрей встрепенулся. Он обернулся и увидел рядом с собой Сару. – Сурат? Чего? Она пожала плечами и её смех, несмотря на облачную погоду, залил пространство вокруг
солнечными лучами.
– Ты меня не услышал в первый раз. Что-то же я должна была сделать, чтобы привлечь твое внимание.
Он на мгновение опустил взгляд и провел подошвой ботинка по поверхности стройплощадки.
– В самом деле? Извини, Сара. Я просто… – он также пожал плечами и кивком указал на круг воинов неподалеку.
– Я знаю. Но это не так опасно, как бой мехов, не так ли?
– Так-то оно так, но для морали может оказаться куда разрушительнее.
– И для тебя это важно. -Что?
– Тебя в самом деле интересует, какова их мораль? Наша мораль? – ей удалось отстранить его от всех остальных, не меняя тона и не подчеркивая ни единого слова.
Он собрался было ответить, однако промолчал, когда она подняла бровь.
– Так я и думала.
– Не то чтобы я… Она прервала его:
– Андрей, меня это не интересует. Я могу лишь догадываться, как это все выглядит для тебя. В конце концов, у каждого из нас есть свой клан.
Он внутренне сжался, несмотря на собственную решимость преодолеть это чувство. На пару мгновений его захлестнуло раздражение той бесцеремонностью, с которой она его разглядывала, пока он не сообразил, что она никогда не гладила его по головке и никогда, никоим образом его не возвеличивала. Иными словами, она никогда не обращается с тобой, как с Керенским. Разве это не то, на что ты постоянно жалуешься? Даже Дана, несмотря на ту ночь… От этих мыслей он спрятался, словно кролик, увидевший взмывающего в небо ястреба.
– У меня нет. – По какой-то причине это было не так больно, как если бы он услышал то же самое от Даны.
– В самом деле. У тебя – нет. Но это всего лишь вопрос времени. – она передернула плечами.
– Правда? Я в этом вовсе не уверен.
– Почему?
Пару секунд он выдерживал её пристальный взгляд, потом вернулся к созерцанию Круга Равных у подножия холма, возвышающегося в центре стройплощадки в этом секторе. Тридцать восемь воинов в белых комбинезонах с голубыми повязками на рукавах образовали широкий круг, в центре которого стояли двое их товарищей. Хотя он знал, как хорошо Дана владеет собой в ближнем бою, второй воин казался ему настоящим великаном по сравнению с её худощавой фигурой. Он был выше её на целый метр и достаточно широк в плечах, чтобы
обнять ногу меха. Оба отвесили глубокий поклон и начали кружить друг против друга. Андрей опустил голову. Я думал, Якоб нападет сразу.
– Почему нет?
Он сделал вид, что не услышал вопроса.
Утреннее солнце изо всех сил старалось нагреть его лоб, но зима все еще цеплялась за окружающее своими ледяными когтями и отказывалась сдаваться весне. Андрей втянул в себя запах свежевырытой земли и подался вперед, словно хотел ворваться в Круг как раз в тот момент, когда Дана перешла в наступление. Она атаковала своего противника градом ударов обоих кулаков и ног, которые он без труда парировал.
– Ты не можешь присоединиться к ним.
– Ты думаешь, я этого не знаю? – сердито прошипел он. Потом он тяжело вздохнул и снова обернулся к Саре, стараясь не упустить взглядом Испытание. – Извини.
– Опять этот взрывной темперамент. Мы об этом, кажется, уже говорили.
– Конечно, говорили. Я все равно больше ничего другого теперь не делаю – только разговариваю.
– Так. Теперь мы перешли границу между раздражением и жалостью к себе, Андрей.
Он попытался отыскать в её лице признаки шутливого настроения, однако увидел лишь трезвый, оценивающий взгляд. И, может быть, что-то еще.
Иногда он, развлечения ради, пытался представить себе, что это за «что-то» могло бы быть, однако после встречи с Даной это оказалось для него особенно тяжело. Встреча, более похожая на прощание.
И как это ему удавалось чувствовать себя одновременно таким грязным и таким покинутым?
– Ах, в самом деле?
– Да, Андрей, в самом деле. Сотри это все с лица. Это тебе не подходит. Раздражение – одно дело. Но вот эта жалость к себе… она тебе не годится.
Да что ты там можешь знать? Ты думаешь, что знаешь меня, но по-настоящему меня знает только Дана. Знала… Он ощутил такую боль, какой не знал долгие годы. С Эдема. Отец. Он передернулся, словно хотел в самом деле стряхнуть это все с себя.
– Добро.
Она раздраженно хмыкнула, однако решила не продолжать.
– Ты не ответил на мой вопрос.
– Совершенно верно, я не ответил.
– Должна я вытягивать из тебя ответ?
– Ничего ты не должна.
Она снова зарычала, на этот раз громче, явно злясь.
– Черт тебя побери, Андрей, что с тобой творится? Мне нравится твое общество, потому что с тобой я могу общаться лучше, чем с кем-либо еще из тех, кого я знаю. Дьявол, да иногда даже луч ше, чем с моими собственными воинами. И все же, – он почти услышал треск её сдвинутых вместе лопаток, – я знала, что тут происходит и думала, тебе может понадобиться моя поддержка.