Когда Дэймон понял, что Анна совсем разомлела от его ласк, он слегка коснулся губами ее шеи и вновь взглянул на нее. Ее губы приоткрылись, она вздохнула. Дэймон про себя улыбнулся.
Дэймон медлил. Он провел тыльной стороной ладони по плечу Анны, затем по внутренней стороне ее руки вниз до запястья. Он взял ее кисть в свою руку, поднес к губам и легко поцеловал, касаясь полуоткрытым ртом подушечек ее пальцев. Дэймон чувствовал, Анна хочет его, но чего-то боится, ее дыхание сбилось, грудь часто вздымалась. Он, не вставая с дивана, налил в бокалы еще вина. Отдавая девушке ее бокал, Дэймон вплотную приблизился к ней и страстно поцеловал.
Анне казалось, будто по ее жилам разлился огонь. Ей так хотелось, чтобы поцелуй никогда не прекращался! Она почувствовала, что больше нет недоверия и опасений, которые стояли между ними с Дэймоном. Нет, Анна не стала больше ему доверять, но ее сомнения исчезли. Отодвинувшись от него, девушка сделала большой глоток вина.
Анна запрокинула голову, и Дэймон провел пальцами по ее шее, затем он нежно обхватил ладонью ее грудь, погладил ключицу и отодвинул в сторону бретельку платья.
Кожа Анны горела. Дэймон снова провел рукой по девичьей груди и заглянул в глаза Анны. Она сидела рядом с ним на диване полуобнаженная. Он праздновал победу.
Анна придвинулась к Дэймону, обхватила его за шею и стала целовать быстрыми неумелыми поцелуями. Она прижалась к нему всем телом, словно ища защиты. Он не спешил обнять ее, завладеть ее губами, он тихо торжествовал.
Немного позже, когда Анна слегка отодвинулась, Дэймон провел рукой по ее спине, опуская платье все ниже и ниже, пока оно полностью не сползло на талию. Приблизив губы к ее уху, он прошептал:
— Как же долго я этого ждал! Как желал любить тебя!
— Не надо, Дэймон!
— Не надо что?
— Не требуй от меня большего.
— Почему, Энни?
Анна отпрянула от него, загородив руками грудь.
— Меня зовут Анна! — крикнула она. — Ты слышишь? Меня зовут Анна! — в один миг ее щеки побелели.
— Я слышу. Что с тобой? Какая разница, как я тебя назвал? Что случилось?
— Не надо! Не смей! Я не подхожу для всего этого.
— Ты о чем?
— Я не подхожу для тебя. Нам будет плохо вместе.
— Ничего подобного, уверен, нам будет хорошо. Что тебя так напугало? Я не причиню тебе вреда.
— Не причинишь, потому что я тебе не позволю.
Анна вернула бретельки платья на плечи. Теперь она в растерянности стояла перед Дэймоном, пряча от него глаза. Девушка ужаснулась, когда услышала из его уст имя «Энни», так звал ее только отчим. Страх оказался сильнее рассудка, она словно снова услышала голос Фила.
Раздался звонок мобильного телефона Дэймона. Он не спешил отвечать.
— Ты не хочешь взять трубку? — спросила его Анна.
— Это не важно. Объясни, что стряслось?
— Ничего не будет, Дэймон. Между нами ничего не может быть.
— Но ведь только что было иначе! Почему ты передумала?
— Это не те отношения, которые мне нужны, Дэймон.
— И какие же отношения тебе нужны?
— Я пойду.
— Анна, постой… Прости меня, что я переврал твое имя.
— Забудь.
— Но ты не можешь вот так уйти!
— Ты прав. Я сначала зайду в ванную, приведу себя в порядок.
— Не только. Я хочу знать, что произошло. Я имею на это право.
Анна уединилась в ванной комнате. Проходя через спальню Дэймона, она бросила взгляд на огромную кровать. Позже, глядя на себя в зеркало, она подумала о том, что могло бы произойти, не прозвучи в ее голове голос Фила.
Анна пыталась понять, хотела ли она близости с Дэймоном? Готова ли она к ней? Готова ли она вообще к подобным отношениям? Может ли она доверять Дэймону? Станет ли она когда-нибудь смелой, уверенной в себе женщиной, которая сможет забыть о прошлом и жить настоящим?
Глава седьмая
— А почему тебе нужно лететь в Нью-Йорк, папа?
Дэймон оторвал взгляд от газеты и посмотрел на свою дочь.
Янти восседала по другую сторону его рабочего стола, которую она определила под свои книжки и коллекцию маленьких ярких пластмассовых лошадок. Девочка корпела над раскраской, которая полностью отвечала ее анималистическим представлениям. Дэймон взглянул на получающуюся картинку, на то, как старательно Янти ее разрисовывает.
— Тебя долго не будет?
— Только неделю, может быть, десять дней. Ты даже не заметишь, как они пролетят. Тебе ведь хорошо с тетей Тиной?