Сказал, уселся в машину и был таков. А Наташка так и осталась стоять перед служебным входом театра, где толпились обезумевшие дамочки, мечтавшие хоть одним глазком взглянуть на своего кумира. Стояла Оганезова в беснующейся толпе ополоумевших баб и не понимала, какого черта она носилась по Москве, стаптывая кроссовки и зарабатывая кровавые мозоли на ногах, когда с ней, с корреспонденткой «Зеленого листка», обошлись, как с последней побирушкой?
После этого показательного случая инициативность журналистки Оганезовой как рукой сняло. Наташка разочаровалась в знаменитостях, утратила иллюзии, а с ними и былую легкость, зато обрела философский взгляд на жизнь и циничную манеру подачи материала. В шаговой доступности от Интернета подруга уселась на диван, свила гнездо, обложилась книжками и печеньями и вставала со своего места только лишь в самых крайних случаях, когда без поездки на задание написать статью было просто невозможно. А это, как вы сами понимаете, для талантливого журналиста, каковой считалась Оганезова, ситуация совсем уж нереальная.
Сейчас же, проклиная себя за дурацкий порыв и давая себе слово больше никогда не действовать по велению сердца, Наташка медленно плелась в сторону ближайшего кафе-стекляшки, где, скорее всего, кормили отвратительными бутербродами и резиновой пиццей из черствого теста и несвежей ветчины. Но там хотя бы можно было купить бутылочку зеленого чая «Нести» и не торопясь выпить его, лениво затягиваясь сигареткой.
Итак, размышляя о вредности душевных порывов, подруга доплелась до кафешки. Потянула на себя дверь и вошла в прокуренный темный зал, где играла громкая музыка. И тут же увидела его. Ивана Таганского.
В первый момент Наташка не поверила своим глазам, ведь хладнокровный убийца Светланы Кругловой должен был в эту самую минуту стремительно удаляться от Ленинградского вокзала в сторону Питера, отплясывая в тамбуре джигу и радуясь, как он ловко обтяпал дельце с убийством бриллиантовой курьерши.
Но нет. Бард не трясся в шатком купейном вагоне на верхней полке, собираясь перед сном перекинуться с попутчиками в картишки, а, ссутулив широкие плечи, сидел за столиком у окна вонючей забегаловки и в гордом одиночестве напивался в хлам. Перед Таганским стояла ополовиненная бутылка водки, из которой он неверной рукой отмеривал себе очередную порцию мутного пойла, звякая горлышком посудины о край захватанного стакана.
Бывает же такое везение! Она-то уже думала, что все, поезд ушел и рельсы разобрали. А преступник вот он, пожалуйста, сидит себе тепленький в баре и мирно накачивается паленой водкой. Сначала Оганезова хотела сразу же сбегать за ближайшим милиционером и сказать, что знает, где находится убийца директора туристического агентства «Зиг-заг» Светланы Кругловой, про которую вчера передавали в «Дорожном патруле».
Но затем Наталью посетила страшная мысль: а что, если Таганский сделает большие глаза и заявит, что он знать не знает никакую Круглову? А на автостоянке у «Ашана» просто-напросто попросил незнакомую женщину убрать машину с проезда, потому что здоровенный дорогущий «Гелентваген» мешал ему выехать.
«Слышь, сестра, — обратился к незнакомке бард, — убери машину! Думаешь, раз деньги есть, так все вам можно?» Баба оказалась истеричкой и ни с того ни с сего хлопнула его по лицу, что и успел заметить охранник, которому послышалось, что они ссорились из-за денег и какой-то сестры.
А в кадр во время последних съемок передачи «Жди меня» он вообще попал совершенно случайно. Проходил мимо, смотрит — какие-то съемки, какие-то люди плачут перед камерой, помощница режиссера мечется в толпе и кричит:
— У кого есть вода? Обычная питьевая вода? Дайте глоточек, будьте людьми! Не видите — девушке плохо?
А он, Иван Таганский, человек отзывчивый, откликнулся на чужое горе и поднес ребенку водички. Только и всего. Вот и решила Наташка сначала разговорить подозреваемого, вытянуть из него и записать на диктофон чистосердечное признание, вызванное демонстрацией браслета, а затем уже звать милиционера.
Наталья скосила глаза на одинокого посетителя и, моля бога о том, чтобы никто не зашел в кафешку и не подсел за нужный ей столик, заказала у рыжей буфетчицы чай «Нести». Прихватив с барной стойки пластиковую бутылку с чаем и чистую пепельницу, Оганезова порысила к столику у окна, за которым склонилась над мисочкой с салатом понурая широкоплечая фигура с седым ежиком на голове. Майка на Таганском была все та же, черная и с надписью про российскую федерацию покера.