Наталья приблизилась к артисту и приветливо осведомилась:
— К вам можно подсесть, а то все занято?
И, хотя в душном и маленьком, как крысиная норка, зале никого, кроме них двоих, не было, исполнитель блатного шансона вскинул на Наталью пьяное мужественное лицо, обвел мутным взглядом помещение и молча кивнул головой.
— Водки не предлагаю, — проговорил миннезингер тюремных баллад. И мрачно добавил: — Самому мало.
— А я водку и не пью, — залопотала Наташка, до конца не веря своему счастью. — Я пиво люблю, только сейчас не буду.
— И правильно делаешь, — одобрил поведение подруги собеседник и, чокнувшись с бутылочкой оганезовского чая, опрокинул в себя стакан.
Выдохнув так, что Наташку обдало горячей струей спиртового ветра, Таганский пригладил широкой пятерней седой ежик, нехотя ковырнул салат, подцепил на вилку вялый кружок огурца и, сосредоточенно зажевав, снова потянулся к бутылке.
Большая фигура артиста угрюмо нависала над столом, как скала над морем. На лицо его, суровое и мужественное, как у сталевара перед доменной печью, падали красноватые отблески рекламных огней. Стеклянные глаза целеустремленно смотрели в одному ему ведомую точку на стене. Иван Таганский был пьян. И не просто пьян, а пьян до поросячьего визга. Оганезова сперва было удивилась, как это можно так напиться с половины бутылки, но затем перевела взгляд под стол и увидела, что там стоят еще две посудины, только уже пустые.
— Тоскую я, — усилием воли оторвав глаза от стены и проследив за взглядом собеседницы, угрюмо сообщил преступный бард. — Мужики в Питер отчалили, а я бай-ин не набрал.
И, помолчав немного, с надрывом добавил:
— Я, Иван Таганский, — и не набрал бай-ин.
Заметив недоумение в коричневых Наташкиных глазах, которые с любопытством смотрели на него из-за стекол прямоугольных очков, Иван усмехнулся и спросил:
— Очкастенькая, ты в покер-то играешь?
Наташка отрицательно дернула подбородком и, часто-часто моргая, склонила голову к плечу, по-птичьи уставившись на собеседника. Со стороны могло показаться, что Оганезова заглядывает артисту в рот, ловя на лету каждое слово певца блатной романтики. Но на самом деле напряжение в лице Оганезовой было вызвано другими причинами.
Просто подруга шарила под столом в рюкзаке, пытаясь нащупать среди остального барахла так необходимый ей в эту минуту диктофон. Наконец морщины разгладились, лицо просветлело, приняв умиротворенное выражение, и уже через минуту Наталья записала на электронный носитель подробное пояснение барда, что бай-ин — это минимальная сумма денег, необходимая для участия в игре.
— А минимальная — это сколько? — для поддержания беседы спросила Оганезова, регулируя уровень громкости и не отрывая напряженного взгляда от внушающего уважение кулака рядом с тарелкой.
— Да понимаешь, в чем фишка, — оживился собеседник, поглаживая себя по широкой груди с большим православным крестом, запутавшимся в густой его растительности, как синичка в силках. — Минимальный бай-ин в лимитном покере равен десяти размерам большого блайнда.
Наталья поняла, что ничего не поняла. Объяснять непонятное через непонятное — это дурной тон, но говорить сейчас об этом с Иваном Таганским было бессмысленно. Ему просто надо было дать возможность выговориться на нужную тему, что Наташка и поспешила сделать.
— Все ребята двинули на чемпионат, а я, Иван Таганский, каких-то десяти тысяч не нашел, — делился свалившимся на него горем любитель покера, раздраженно постукивая стаканом по столу. — Кому скажи пять лет назад, что у Таганского не оказалось в кармане десяти тысяч долларов, не поверили б.
— Что, так много? — пролепетала Оганезова.
— Да ну, не говори глупости. Разве ж это много? — усмехнулся преступник. — В декабре этого года в Лас-Вегасе будут проходить съемки пятого сезона турнира «Хай стейкс покер», так вот там размер бай-ина повышен до двухсот тысяч долларов. Двухсот тысяч — улавливаешь разницу?
Он замолчал, саданул кулаком в стену, и на Оганезову с потолка посыпался строительный мусор. Наташка отряхнула голову, а трубадур уголовных будней стиснул зубы так, что желваки заходили на щетинистых скулах, и, отодвинув от себя стакан, сердито продолжал:
— Ты пойми, очкастенькая, я, блин компот, Дашку обхаживал целых полгода, в цирк с ней ходил, как пацан какой, в кино бегал, по магазинам мотался, а эта зараза Светка десять тысяч пожалела!
Услышав имя Светка, Наталья сделала стойку и тут же пошла в наступление. Она вытянула руку по направлению к барду и, прикрыв микрофон так, чтобы прибор не было видно из-за пачки сигарет, небрежно спросила: