Я тяжело вздохнула и тоскливо уставилась в стену. Значит, все-таки Таганский… А я-то надеялась, что это кто-нибудь другой… Разочарование мое было так велико, так велико! Почти так же велико, как в тот роковой день, когда я лишилась палантина. Даже еще сильнее. Я чувствовала себя так, словно, помимо палантина и брелока, у меня свистнули еще и казан с цветочками, домашние тапки, папки «Эрих Краузе» две по Цене одной, бошевскую дрель и масло «Доярушка».
В дверях толпились разбуженные соседи, среди которых с камерой и микрофоном стояли телевизионщики. Даша оглянулась на Нелю, натянула на кисти рук рукава растянутого свитера, став смутно похожей на кого-то забытого, должно быть, на Пьеро из сказки, и с жаром продолжала, тыча пальцем в Таганского:
— А еще Иван кольцо мне Светкино хотел подарить, только я не взяла! Посмотрите у него в заднем кармане, Светкино кольцо до сих пор небось там!
Неля оттолкнула молодожена Мирчу, по-гусиному вытянувшего шею, и, шагнув в комнату, бесцеремонно полезла к барду в карман. Через секунду она вытащила оттуда руку, в которой было зажато то самое кольцо от «Макути», красовавшееся в день смерти на пальце Стервозы.
— Что и требовалось доказать! — удовлетворенно заключила Оганезова, позевывая и вылезая из-за шкафа.
— Паскуда! — зашипел изобличенный преступник. — Это ж ты, Дашка, убила Светлану! Я сразу понял, что ты за штучка! Что, пигалица, решила бросить на меня косяк? Знала, поганка, что буду следить за тобой!
— Вот сволочь! — заплакала девчонка. — Гад такой! Урод! Придурок! Сам мне в любви клялся, говорил, что готов для меня на все, даже на преступление, чтобы никто не болтался у нас под ногами. Ни Руслан, ни Светка. Всех обещал ради меня убить! Я просила не делать этого, а Иван говорил, что он взрослый и лучше знает как надо.
— Чушь! Бред! Какая там любовь! Ты ж в дочки мне годишься! — заорал Таганский, дико вращая глазами.
Девушка утерла слезы тыльной стороной ладошки и задиристо спросила, обращаясь к Неле:
— Да? А если он меня не любит, то какого черта ходил за мной по пятам? С чего бы стал водить меня по киношкам и зоопаркам?
— Да Светка меня просила, Светка! — взвыл Таганский с той надрывной искренностью, которая удается лишь только психопатам и тонким артистическим натурам.
И, то и дело дергая плечом, чтобы ослабить мертвую хватку дяди Штефана, преступник заговорил, презрительно глядя на Дашку:
— Светка хотела, чтобы и у тебя, лахудра ты эдакая, был отец! Руслан болеет, не может тебе достаточно внимания уделять. Ты ж, маленькая дрянь, совсем от рук отбилась! Шаталась вместо школы с отморозками всякими. Да еще и домой их таскала. Светлана платила мне деньги, чтобы я приструнил тебя и был тебе вместо отца!
— Да кто тебе поверит, ты ж бывший уголовник! — заносчиво бросила Дарья, доставая из кармана носовой платок и осторожно промокая уголочком глаза.
Но перед тем как вынуть платочек, девчонка вытащила из кармана джинсиков ключи. Самые обыкновенные ключи от квартиры, которые есть практически в любой дамской сумочке. Но Дашины ключики все же были особенные.
Я сразу впилась жадным взглядом в брелок с хорошо знакомой мне хрюшкой. Ну да, с тем самым поросенком — розовой спинкой и хромым копытцем, который пропал у меня в «Ашане». Протянув руку, я взяла у девушки связку ключей, чтобы получше рассмотреть поросенка. Даша рефлекторно дернулась, но связку отдала. Да нет, этого просто не может быть! Поросенок точь-в-точь как тот, что был украден у меня из тележки! Но откуда он мог взяться у приемной дочери Руслана Ножкина?
И тут меня точно шилом кольнуло. Я вспомнила, почему мне показалась такой знакомой фигура в вытянутом свитере с рукавами как у Пьеро. Да это же Дашка сказала мне сразу же после эпохальной драки со Стервозой: «Здорово ты ее!», и я еще окрестила ее про себя девушкой COOL.
Просто в больнице малышка выглядела такой скромницей, что трудно было в ней заподозрить развязную девицу с размалеванной физиономией и дурацкими хвостами на макушке. Ту самую «принцессу подворотни», которую я видела в день Стервозиной смерти в гипермаркете. Значит, Дарья все-таки была тогда в «Ашане», и никакой ошибки тут быть не может.
— Это мой, из пакета с палантином, — одними губами прошептала я в ухо подруге и так посмотрела на Оганезову, что та сразу же все поняла.
— Ты уверена? — с сомнением в голосе спросила Наташка, не отрывая пристального взгляда от покрывшегося испариной лица Ивана Таганского.
Теперь уже его держали за руки трое мужчин — двое молдаван и оператор Петя.