— Посмотри, видишь? Копытце помято. В магазине «Бельгийские сувениры» мне сделали за этот маленький недостаток хорошую скидку.
— Деточка, откуда у тебя эта хрюшка? — с драконьей улыбкой на устах проговорила Оганезова, наклоняясь к Даше.
Приемная дочь Руслана Ножкина нервно всхлипнула, порыскала глазами по комнате в поисках подсказки и, чуть помедлив, выпалила:
— А мне ее Иван подарил! Тогда же, когда предлагал кольцо взять!
— Ха, значит, от дорогого кольца ты отказалась, а грошовую безделушку взяла? — недоверчиво спросила редактор Неля, по нашим напряженным лицам чувствуя какой-то подвох. — Даш, ты ничего не путаешь?
— Да не путаю я ничего, — огрызнулась девчонка, передергивая плечами. — Кольцо — это кольцо. Каждый дурак знает, что кольцо — это символ любви. А я Таганского терпеть не могу. Что же я у него кольца-то брать стану? А брелок что, так, ерунда… Мне поросенок очень понравился. Такой прикольный. Вот я и взяла.
Наташка оторвала задумчивый взгляд от вспотевшего лба певца и, поправив сползшие на кончик носа очки, напористо произнесла:
— А вот охранник с автостоянки перед «Ашаном» утверждает, что за десять минут до трагедии он разговаривал с убитой Кругловой. Просил ее отогнать машину с проезда. И было это сразу же после того, как Светлана разругалась с Иваном в пух и прах, и Таганский, хлопнув дверцей, в бешенстве покинул салон «Гелентвагена». Так вот. Охранник обратил внимание, что Круглова крутила в руках ключи от машины, и на ее ключах был этот самый брелок. Розовый поросенок с кривым копытцем.
— Врет ваш охранник! — закричала девчонка. — Никто со Светкой после Таганского не разговаривал! А этот брелок она и в глаза не видела, брелок был в пакете с шарфом…
Девчонка поняла, что проговорилась, осеклась и замолчала, закусив губу. Наташка, не теряя времени, угрожающе двинулась было на врушку, но Дарья рванулась в сторону двери, и от этого резкого движения из-под ее просторного свитера что-то с грохотом выпало и отлетело под диван.
Убийца Стервозы торопливо нагнулась и хотела было поднять выпавший предмет, но оператор Петя вдруг закричал:
— Ложитесь!
И присел, накрыв голову руками.
Я тоже подумала, что это бомба, и зажмурила глаза. А девчонка, вместо того чтобы выполнить команду, ринулась к дивану, рывком подняла с пола черный пластиковый прямоугольник с длинным проводом и хотела его снова спрятать под свитер, но ей не дали. Наташка, вскочив на ноги, навалилась на юную интриганку плечом и вырвала опасный предмет у нее из рук. При ближайшем рассмотрении это оказалось самое обыкновенное зарядное устройство к телефону «Самсунг».
— Моя зарядка, — сообщил Таганский, глядя, как Оганезова придирчиво осматривает конфискованный трофей. — Полдня сегодня искал.
И, разминая затекшие запястья, изрядно помятые молдаванами, голосом экскурсовода проговорил:
— Обратите внимание на рукава нашей малышки! Не случайно Дарья нацепила свитерок с манжетами до колен. Очень удобно. Можно, не заморачиваясь, натянуть рукава, как варежки, и придушить кого-нибудь проводом от мобильника. И никаких следов на орудии преступления. Только пальчики владельца проводочка, в данном случае мои. Что, Даш, решила от Светки избавиться, а заодно и меня в тюрьму посадить? А теперь вот пришла с еще одной сестричкой разобраться?
Лицо приемной дочери Руслана Ножкина скривилось от ненависти, девчонка скрипнула зубами и заорала:
— Ну да! Да! Это я Светку убила! Довыпендривалась, козлица старая! Думала, она самая умная! Приставила ко мне этого придурка Таганского, как будто я дебильная совсем! «Познакомься, Дашенька, это твой родной папочка! Он известный певец, так что у тебя хорошая наследственность!» Да какой он на фиг певец! Воет блатоту всякую, мы с ребятами его и не слушаем даже. Вот Дельфин — это певец, это я понимаю! Да к тому же что я, батяню своего, что ли, не видела? Да моего родного папочку Руслан пять раз с лестницы спускал, когда он пьяный приходил к нам просить денег на опохмел и билет до родного Уренгоя! Ой, держите меня, ща умру! Для Светки главное, чтобы все было пучком! Чтобы люди смотрели и завидовали ее крутизне! И Руслан, главное, тоже дураком прикинулся. «Давай, Дашутка, ничего Светочке про твоего папу-пьяницу говорить не будем, пусть она думает, что мы ей верим про Таганского!» Руслану-то хорошо, он в больнице по восемь месяцев валяется, а мне каково? Таганский шляется за мной целыми днями, как урод какой-то! Раньше у меня весь класс собирался, Сережка Казаков меня любил, а теперь — каждый день эта рожа за мной волочится! Сережка меня бросил, теперь он Вичку Березину любит, а мне что делать? Да еще Светка как дура! Я ей, главное, приятное хотела сделать. Вижу — шарф ей понравился. Ну, думаю, подарю ей этот поганый шарф, что мне, жалко, что ли, заодно и попрошу как человека, чтобы она эту морду протокольную от меня убрала. Сережка сказал, что вернется ко мне, если хата снова будет свободна. Ну, поехала я за нею в «Ашан», потому что слышала, как она со своим Игорьком договаривалась закупить там продукты на свой день рождения. Вижу — Таганский тоже приехал на своей развалюхе к «Ашану». Я слышала, как он денег у Светки просил, а она ему отказывала. Ну, я подождала, когда Таганский выметется из ее машины, да и села к Светке. Я ведь, главное, просто поговорить хотела. А она как увидела шарф, как стала орать: «Воровка!», «Бандитка!», «Яблочко от яблоньки недалеко падает» и все такое прочее. Я ей: «Свет, ну че ты орешь-то? Ну, сперла я у белобрысой овцы копеечный шарфик, ну так что с того? Эта дура небось даже не заметила пропажи, она ж гляделки свои по сторонам растопырила и наверняка не помнит, чего там напокупала».