Ее кошмары всегда начинались одинаково: подступали медленно, незаметно, ничем не предвещая грядущий ужас. Этой ночью Эшли опрометью выскочила из погруженного в сон коттеджа и на подгибающихся ногах побежала по холодному белому песку к кромке воды. Луна была надежно укрыта за низкими мрачными тучами. Лишь слабый отсвет из окон четырехэтажного особняка, возвышавшегося над изящным белоснежным коттеджем Джессамин, падал на кроны стройных пальм, окаймлявших берега острова Санибел.
Она замедлила шаг и заставила себя дышать глубоко и размеренно. Это помогало справиться с нервным ознобом и побороть тот панический ужас, что охватывал ее всякий раз во время кошмаров. Ей пришлось внимательно смотреть себе под ноги, чтобы не пораниться об острые осколки раковин и не раздавить юрких крабов, морских червей и прочих созданий, выброшенных на берег неспокойными водами Мексиканского залива. Это было не так-то просто в самые темные, глухие предрассветные часы. Впрочем, темнота была только на руку. Меньше всего девушка желала, чтобы ее кто-то заметил, да и ей самой никого не хотелось видеть. Особенно в таком состоянии: слабая, дрожащая, беспомощная, раздавленная чувством раскаяния и вины.
Хотя катастрофа случилась в начале декабря, то есть больше шести недель назад, кошмары по-прежнему врывались в сон Эшли, неотвратимые и жестокие, как летняя гроза. И всегда ей снился самолет, рухнувший в темную холодную реку, и его беспомощные пассажиры, оглушенные падением, погружавшиеся в ледяную пучину, замерзавшие и тонувшие в равнодушной реке. А сама Эшли боролась и боролась без конца с упрямыми тугими струями, чтобы спасти Уэрнера. На этом месте она обычно в ужасе просыпалась, медленно, болезненно приходила в себя и возвращалась к реальной жизни.
Однако днем бывало еще хуже. Без предупреждения, безо всякой видимой причины в ее подсознании срабатывал какой-то пусковой механизм, и картина крушения вспыхивала в памяти подобно взрыву. Эшли застывала, зажмурившись и стиснув до боли кулаки, и по капле выдавливала из себя леденящий ужас. Как это ни странно, но теперь она страдала от боли и страха гораздо сильнее, чем в тот момент, когда случилась катастрофа и ее жизни действительно угрожала опасность.
– Посттравматический стресс, – твердил ее психотерапевт. – Это нормальная реакция человеческой психики. Ваша неосознанная тревога, подавленность, скорбь, страх и ярость вполне оправданны. Пройдет не один месяц, прежде чем симптомы станут слабее, и, возможно, не один год, пока они не исчезнут окончательно.
Сразу после катастрофы она вообще ничего не чувствовала. Но это было затишье перед бурей. Она разыгралась в полную силу лишь через несколько недель. И сегодня ночью Эшли едва преодолела судороги в горле, подавляя безмолвный крик о помощи. Сердце готово было выскочить из груди, а кожа стала холодной и липкой от пота. Жуткое ощущение собственной беспомощности было настолько сильно, что заставило ее проснуться. Охваченная паникой, она едва соображала, что делает. Выскочила из кровати и ринулась наутек из коттеджа.
С моря тянуло холодом. Эшли моментально озябла в своей топкой белой ночной рубашке и обхватила себя за плечи, но не спешила возвращаться в коттедж. Ей было приятно дышать соленым морским воздухом и вслушиваться в то, как бьются о берег волны, порождая глухое эхо где-то в глубине острова. Там, где вода лизала берег, пролегла дорожка влажного бархатного песка, плотно утрамбованного приливом. Однако у самой кромки воды Эшли снова остановилась, охваченная нерешительностью. Ей пришлось дважды напомнить себе о том, что она отлично плавает и всегда любила воду… пока не случилась катастрофа.
Она стиснула кулаки и заставила себя шагнуть в воду. Шаг, еще один, и еще… Мягкая прохлада ласково обхватила щиколотки. Это ненавязчивое прикосновение помогло Эшли набраться сил и уверенности для того, чтобы идти дальше.
Внезапно по темной блестящей поверхности скользнул яркий и острый луч света. Ошеломленная, Эшли резко обернулась. На дальнем краю пляжа мелькала целая россыпь беспорядочно двигавшихся огоньков. Наверное, это возвращаются с ночного промысла ловцы креветок. До них отсюда было не меньше полумили, вряд ли они заметят ее в предрассветной тьме. Вода уже доставала ей до пояса и играла полами ночной рубашки, превратившимися в полупрозрачные крылья. Мало-помалу Эшли успокаивалась, внимая размеренному движению морских волн. Ах, если бы эти равнодушные волны, увенчанные шапками белой пены, могли вымыть из ее сердца болезненные воспоминания о прошлом!