— Какая ж это любовь, если ради неё надо жертвовать свободой? — искренне удивился Мик. Не удержавшись, Монах улыбнулся воспоминанию. — Что?
— Да нет, просто вспомнил одного знакомого. У него был… значительный любовный опыт. Поверь мне, иногда любовь действительно требует отказа от свободы. Той, что с маленькой буквы. А от той, что с большой, — как правило.
Взглянув на Мика, который будто лимон съел, Монах вздохнул.
Нужно было придти в себя. Определённо, он не был готов к такому разговору, но что ему мешает взять паузу? Собраться и продолжить его через некоторое время, уже нормально, так, чтобы на анализ поступала только актуальная и достоверная информация?
Интуиция продолжала тянуть его куда-то, наворачивала круги и заглядывала в глаза: «давай, нужно искать, не останавливайся!». Но все мысли шли вразнобой, и понять нужное направление Монах был совершенно не в силах.
Сколько всего важного…
Ладно, пойдём простым путём. Оборвав разом все мысли, он сконцентрировался на самом Мике, моделируя его поведение, эмоции.
— О чём я?.. Ах да, отказ от свободы. Ну, хорошо. Тогда попробуй просто представить, что тебе нужно выбрать между настоящей любовью и настоящей свободой. М? — стоп. А не та ли это картинка сложилась?.. — Хотя… ты ведь уже выбрал, да?
— Что? — Мик напрягся.
— Лина… Вы потому и поссорились, что она предложила тебе перейти к нормальным отношениям… а не встречаться раз в пять дней. — Выводы щёлкали в голове один за другим, Монаха настолько затянул процесс, что он всё больше терял связь с реальностью. И даже не осознавал, что самым бессовестным образом нарушал сейчас правила Одиночек, запрещавшие вмешиваться в столь личные дела без прямого одобрения. Но и Мику, похоже, сейчас было не до правил. — Ты отказался: понял, что для этого пришлось бы пожертвовать свободой. Причём ты, вероятно, сам поставил для себя этот выбор, Лина же просто хотела чего-то большего, чем есть сейчас. Она тоже Одиночка, понимала, насколько тяжело будет для тебя поступиться прежним образом жизни…
Монах поднял глаза, остановил размышления и сосредоточился на окружающем. Перехватил растерянный взгляд Мика — и уже не отпустил, выбирая из него все эмоции, все мысли. Всё, что несло хоть малую долю информации.
— Нет, это уже потом ты задумался о свободе. В тот момент ты, скорее всего, просто был шокирован тем, что она тебя любит. Любит по-настоящему. Что для неё это стало не просто отношениями, а смыслом жизни. А может, ты прошёл по мыслям дальше и понял, что видишь перед собой первого человека, который как раз таки не побоялся обменять весь смысл свободы на всю искренность любви? И испугался этого?..
— Хватит!
Мик вскочил. Вцепился дрожащей рукой в перила крыльца.
— Ты… я не давал тебе права говорить об этом!
Монах замолчал, не отрывая взгляда, хоть для этого ему и пришлось задрать голову.
— Я и подумать не мог, что ты сможешь узнать всё это, — прошептал Мик. — Черт…
Он рухнул обратно, закрывая голову руками.
— Да… так всё и было. Ты, грёбаный психолог, пастор-самоучка, ты прав…
— А ты? — Монах грустно улыбнулся. Отстранённо заметил наступившую в голове тишину: интуиция наконец замолчала.
— Что?..
— А ты — прав?
На этот раз Мик убежал в дом, захлопнув за собой дверь.
Всё. Пора идти. Он и так нарушил сегодня достаточно правил. Монах поднялся с земли и произнёс:
— Спасибо за разговор, — и то и другое было частью необходимого ритуала, хотя и выглядело сейчас явной насмешкой. Но только после этого он переместился к себе.
Да, ну и денёк. Ещё не закончился, а информации, над которой можно было подумать, он получил уже столько, что…
Кстати…
Сев в тени ясеня, Монах погрузился в себя, разбирая мысли и отделяя их от эмоций.
— Есть, — радостно произнёс он через несколько минут. — Похоже, я знаю, с какой стороны за тебя браться.
И улыбнулся.
Практичность Альдена, отражавшаяся буквально во всём в Новой Римской империи, считалась его визитной карточкой среди Правителей. Правда, одни считали, что именно ей он и руководствуется и только в конце основной работы накидывает на голые логические принципы мягкие покровы изящности. Другие им возражали, дескать, император слишком честен для такого и всего лишь старается не создавать красоту, долговечность которой не может быть гарантирована чем-то менее значимым, чем практичность.