Повинуясь взмаху руки, кусок стены повернулся вокруг своей оси и представил часы. Ресд любил их: большие, сделанные когда-то собственноручно, с нулём слева и двенадцатью справа, — хотя на неприятии к отсчёту времени как таковому это не сказывалось. Стрелка на часах указывала в левый нижний угол комнаты — девять вечера.
Что ж, пережитое пришлось в новинку, но оказалось не таким уж катастрофичным. И, раз цель ухода в убежище достигнута, стоит вернуться в штаб: как раз успеет принять отчёт Фауста до возвращения получивших внеплановые сутки отгула Плети и Тависа. Рассказ демонолога обещал быть занятным: впервые даже не за войну, а в принципе на памяти Ресда один инфернал принял командование тремя армиями сразу. Главное, чтобы он не разрушил интригу в самом начале, например, сказав, что следовал утверждённым планам и отрядил стандартное количество бойцов на каждое направление. Или Фауст такого не сделает?
Стоп. Ресд закрыл глаза и вновь прислушался к своему состоянию: что-то было не так. Непривычно, необычно. И не то чтобы неприятно, но как-то… не по себе.
Он закапывался всё глубже и глубже, пытаясь найти хоть какие-то следы последней битвы с разумом и предшествовавших ей баталий, терзавших его вот уже сколько времени. Как бы эффективно он ни отработал вчера, не могли исчезнуть все до единого напоминания о том, что они вообще происходили. Но — и впрямь, ничего.
Ресд удивлялся всё больше и больше, пока, наконец…. Нет, внутри ни одной зацепки так и не нашлось. Однако они появились снаружи; схватив и ловко вскрыв не успевшее остыть своё удивление, повелитель драконов получил ответ на вопрос, так неожиданно возникший и оказавшийся таким неожиданно важным. У него просто не осталось живых эмоций.
Он эмоционально выгорел.
Реакции на это осознание так же не обнаружилось: внутренне повелитель драконов лишь пожал плечами. Спросил самого себя: «ну, и что?» Выгорел и выгорел. Снова лёгкое удивление, и не более. В конце концов, с тем, сколько неудобств ему доставили эмоции в последние недели, можно было только радоваться удачному стечению обстоятельств и бросаться заниматься делами, пока ещё какая-нибудь личная проблема не встала поперёк горла и не нарушила хрупкий баланс.
Однако радоваться Ресд сейчас не мог чисто физически… Да и интереса к делам он в себе тоже не ощущал.
Решив разобраться в происходящем, он отодвинул в планах возвращение в штаб и отправился умываться, изо всех сил концентрируясь на том, как его действия отдавались внутри. Отдача определённо присутствовала, и её предстояло понять.
Спустя некоторое время, потраченное на наблюдения и эксперименты, понятно стало следующее: единственным, что связывало Ресда с его прошлым, была память. Он мог вспомнить любую эмоцию — но не мог ни воспроизвести, ни даже изобразить её, хоть внешне, хоть внутренне. Более того, самые яркие эмоциональные моменты и явления при мысленном обращении к ним заставляли… в обычной ситуации подошло бы понятие «нервничать», но сейчас это вышло бы лукавством. Скорее, они вызывали тупую моральную боль сродни фантомной: понимание, что всего несколько часов назад какое-то воспоминание могло произвести на тебя сильнейшее впечатление, а сейчас оно не вызывает в душе ни малейшего отклика, создавало жуткий дискомфорт.
Следующим пришло понимание — работать повелитель драконов также не сможет. Не потому, что болела голова, не хватало концентрации, или что-то ещё. Ему элементарно не было дела до происходящего. Не хватало всех тех переживаний, которые раздражали его обычно: азарта, призывающего начать массированное наступление, а не ждать истощения противника; желания оказаться на высоте, заставлявшего детально прорабатывать каждую взятую на себя задачу, чтобы инферналы даже с учётом приобретённого опыта видели, кто здесь хозяин и почему; страха проигрыша, настаивавшего на постоянных перепроверках даже незначительных в обычное время нюансов. Сказал бы кто, что Ресду для работы необходимо немного нервное состояние, — не поверил бы, а тут на тебе… Для него стало большим открытием, что изолированные насколько только возможно эмоции и отсутствующие как таковые это две разные вещи. Увы — так же оставшимся без должной реакции.
Нужно было что-то делать. Он всё понимал и осознавал, и мог представить последствия таких перемен в себе. По единственному оставшемуся в наличии внутреннему измерителю, «правильно-неправильно», всё, что он запланировал на ближайшие дни, относилось к категории «неправильно». Если видеть своего командира уставшим, раздражённым, злым, едким инферналы привыкли, то внезапно накатившей апатии, безотносительно её причин, они ему не простят. Сначала тихо поделят обязанности так, как удобно лично им, потом переведут на себя весь контроль за происходящим на фронте, а в конце поставят Ресда перед решённым фактом — он больше не лидер. Не оправдал возложенных на него надежд и потому должен стать равным участником. В лучшем случае… Да нет — вероятнее всего. Бросать ему открытый вызов они вряд ли посмеют.