— Он у вас? — брови Альдена взлетели вверх.
— Уже нет. Приходил месяца два назад, просил помощи в борьбе с инферналами, но не нашёл её. И решил двинуться дальше.
Подумав, император кивнул:
— Примерно как я рассчитывал.
— Рассчитывал? — не понял Монах.
— Предполагал. Я был уверен, что он в порядке и ищет возможность вернуться.
«Но всё же волновался за него», — мысленно закончил Одиночка, с интересом всматриваясь в лицо собеседника. Произнёс вслух:
— Он вернётся только когда почувствует, что готов к этому. Что готов вернуть всё то, что потерял.
— Да, — снова кивнул Альден. — Вы долго общались?
— Несколько часов.
— О чём?
Вопрос был задан так ненавязчиво, что даже Монах, внутренне подготовившийся к подобному, сбился с мыслей.
— О разном, — осторожно ответил он. — Преимущественно рассказывали друг другу разные истории из жизни.
— Из жизни? — Альден поджал губы. — Необычно для Одиночки.
— Я многому у него научился.
Правитель молчал.
Ситуация явно сворачивала не туда, хотя Монах никак не мог понять, какую ошибку — или несколько ошибок? — он допустил.
— Зачем ты пришёл? — спросил, наконец, Альден, по-видимому приняв какое-то решение.
— Поговорить, — осторожно ответил Монах, поневоле становясь серьёзным.
— Зачем?
— Зачем поговорить?
— Да.
В глубине души Одиночка изумлённо вздохнул: совершенно непредставимый в его обычном кругу общения формат ведения разговора. Ах, если бы только получилось наладить контакт, это какие возможности для саморазвития…
— Я хочу получить от тебя информацию.
— Какую? — в глазах императора блеснуло торжество.
— Что такое свобода.
Альден осёкся. Помолчал, словно размышляя над чем-то принципиально важным. Негромко переспросил:
— Что?
— Что такое свобода. В твоём понимании.
— За… — он сглотнул, справляясь с голосом, — зачем?
Этот вопрос был гораздо сложнее предыдущих: Монах никогда не пытался задавать его себе.
И найденный на него ответ тоже оказался не из приятных.
— Наверное, я хочу знать, есть ли она у меня.
— Наверное? — Альден словно искал любую возможность оттянуть наступление какого-то нежелательного момента.
— Я не думал над этим раньше, поэтому не могу знать точно.
Внезапно Правитель снова напрягся.
Не успел Монах ничего пояснить, как получил новый вопрос:
— Откуда ты пришёл?
— Из дома, — Одиночка не сдержал удивления таким переходом.
— Что ты называешь домом?
— Место, где я живу и чувствую своим.
Короткие отрывистые вопросы посыпались один за другим. Но теперь они, как в издевательство над Монахом, были наипростейшими, требующими обращения больше к памяти, нежели к чему-то ещё.
— Кто там бывает, кроме тебя?
— Мои друзья.
— Кого ты называешь друзьями?
— Тех, кому доверяю.
— Откуда ты знаешь всё, что знаешь?
— Проверяю информацию самостоятельно либо беру на веру.
— На веру друзьям?
— Да.
— Как ты используешь полученную от меня информацию?
— Для дальнейших размышлений.
— Что ты называешь размышлениями?
— Обработку знаний.
— Зачем тебе нужна обработка?
— Для встраивания в картину мира.
— Кто создал твою картину мира?
— Я сам.
— Для чего?
Монах озадачился. Для чего — он не знал.
Он неосознанно опустил голову, и Альден вскинул, направляя на него, сжатый кулак:
— Не двигайся!
— Не двигаюсь, — озадаченность скачками перерастала в ошеломление непонятностью происходящего. — Ты мне угрожаешь?
— Именно.
— Но почему?
— А ты сам подумай, — голос императора дрожал от напряжения.
— Думаю, — почти жалобно ответил Монах. — Не понимаю. Вообще ничего.
— Ты Одиночка?
— Д… да.
— Как у тебя появилась эта мысль?
— Мне сказали…
— Кто?
— Другие Одиночки.
— Это они так представились или ты сам решил?
— Они.
— Как ты можешь доказать самому себе, что ты именно Одиночка?
— Я… знаю то, что знают Одиночки. И умею то, что они умеют.
Альден закусил нижнюю губу, обдумывая услышанное.
— Что-нибудь, чего не знаю я?
— Я не знаю… Нет, знаю! — мысль вспыхнула в голове Монаха так неожиданно, что он непроизвольно подался вперёд, заставив императора напрячься ещё больше. — Маркус говорил, что вы не владеете координатным перемещением?
— Что это? — кажется, Альден тоже удивился. Конкретизировал: — Что ты под этим понимаешь?