— Наверное, — кивнул Монах.
— После его смерти вызывается второй, на тех же принципах. Проблем за это время никаких не было, всё делалось по-честному. Один трудится, а все остальные освободились от необходимости проводить определённую процедуру. Согласятся они повторить?
— Думаю, да.
— Хорошо, повторяют. За это время успевает смениться ещё десятая часть. После смерти второго вызывается третий. Понимаешь, куда я клоню?
— Что все Одиночки сменятся и в итоге новые будут ждать, что кто-то возьмёт на себя обязанность сбора, потому что так привыкли, — Монах улыбнулся. — Я знаю этот механизм, его вывели в эксперименте с обезьянами. Но Одиночки тем и отличаются, что выше всего ставят личные права. Все имеют право не вызываться занимать это место.
— И что будет? — поинтересовался Альден, нисколько не смущённый тем, что его замысел вроде как не оправдался. Монах пожал плечами:
— Ничего. Вернётся как было.
— Несмотря на то, что все будут ждать, что кто-то да вызовется?
— Ну да. Права есть права.
— Хорошо. А теперь представь, что все эти полсотни — твои друзья. И ты можешь вызваться. Сделаешь это?
— Если не захочу, то нет. Это моё право. И они поймут.
— Что значит «поймут»?
— Ну… поймут.
— Простят?
Монах задумался. Впереди виднелась ловушка.
— Нет, они не станут обижаться. У них те же самые права, так что они поймут, почему я не стал этого делать.
— А они обязаны?
Плохо совместимое с понятием «Одиночки» слово вдруг приблизило ловушку, почти, казалось, обойдённую.
— Что обязаны?
— Понимать тебя. У них есть такая обязанность?
— У Одиночек нет обязанностей, — Монах покачал головой.
— То есть ты полагаешься на то, что они поймут тебя и не станут обижаться?
Бах — один «старый» контур мышления врезался во второй.
Одиночка встряхнул головой, заставляя её работать:
— Это очень высокая вероятность.
— Но, полагаю, тебе не нужно объяснять разницу между закономерностью и вероятностью? — Альден выглядел довольным. Разговор тем временем продолжался. — Итак, ты можешь занять это место. Хотя не обязан. И твои друзья знают, что ты можешь занять это место и таким образом облегчить им жизнь.
— Кажется, я понял, о чём ты, — Монах посмотрел в ответ. — Нет, они совершенно точно не порвут отношения. Они, конечно, не обязаны этого не делать, но за это я могу поручиться.
— Нет необходимости, никто не говорит о разрыве. — Альден чуть наклонился вперёд, уменьшая расстояние. — А вот как ты будешь чувствовать себя, зная, что мог занять место и помочь тем самым своим друзьям, но не стал этого делать?
Всё упиралось в понятие «друзья». Друзья — это те, кому ты доверяешь…
А доверия нужно добиваться…
Тем более — обоюдного доверия.
— Думаю, я почувствую себя виноватым, — негромко ответил Монах.
— Я тоже так думаю, — кивнул император и вернулся в прежнее положение. — Так вот, свобода Правителей — это когда ты никому ничего никогда не обязан. Более того, ты не обязан даже следовать установленным правилам и соблюдать чьи бы то ни было права. Хочешь — можешь уничтожить все те полсотни друзей, перед которыми чувствуешь вину. Вычеркнуть из реальности. И создать полсотни новых, перед которыми никакой вины нет. И ничего тебе за это не будет. А единственное, что ты сделать не можешь — не не вправе, а именно не можешь, — заставить вот это, — Альден согнул палец и постучал по груди в области сердца, — не чувствовать себя виноватым, когда предаёшь друзей. Которых у тебя, на самом деле, миллионы. Ровно столько, сколько составляет население твоей страны.
Так и не сумев отыскать новую ловушку, Монах уточнил:
— Но ведь можно же никого не предавать? Государства устроены иначе, чем простые сообщества. Если какая-то должность освобождается, на неё тут же найдётся замена, независимо от твоих действий. И в результате никто не пострадает.
Альден покачал головой:
— Предательство это иметь возможность и не помочь. А если рассматривать наши государства, в этом мире, то самые большие возможности не у того, кто сидит на троне. А у того, кто создал всю страну. Понимаешь разницу?
— Но ведь если на троне будет кто-то сидеть, он так или иначе будет заботиться о населении. И никто не окажется предан.
— Формально да. Но фокус в том, что, если что-то пойдёт не так, ударит это в любом случае по тебе.
— По…
Император молча постучал пальцем в области сердца, и Монах осёкся.