Стоило решиться на это, и можно было «вести» повелителя теней, направлять ход его мыслей, заставляя раскрываться всё больше и больше. А затем Нармиз, стабилизировавшись в своём особом состоянии, неожиданно срывался с места, хватал тебя за руку и тащил – куда угодно и для чего угодно, забывая про время, про дела, про все события до этого. Лететь играть в шахматы среди ночи, проектировать новую крепость, рисовать круги на полях, создавать снежные тучи в жару и пытаться устроить над дворцом соседа снегопад, собирать местную золотую молодёжь и играть в осаду чьего-нибудь особняка…
Альден каждый раз удивлялся этой черте, нетипичной для характера друга. Даже как-то заговорил с ним об этом, мол, если думать логически, то это я должен толкать тебя на всякие авантюры, а не наоборот. Нармиз возразил: «Так ты же сам меня изначально и толкаешь». С тех пор Альден стал сознательно фильтровать такие моменты, не пользуясь ими постоянно, – раз его действия отследили и фактически доверили ему свои психологические щиты, нужно относиться к этому ответственно.
Но и не отказывая себе в удовольствии использовать их в подходящее время.
Всё, решено. Надо хоть раз за прошедшие недели отдохнуть полноценно. Вдохнув свежий воздух полной грудью, Альден поразмыслил немного – и вызвал в памяти карту Юстиции. До ближайшего парка отсюда должно быть не больше пятнадцати минут ходьбы. Проверим, насколько он засиделся в своём Риме и как хорошо помнит другие города.
Мысль о том, что для романтики ночного города необходим комендантский час, показалась забавной. Альден с удовольствием взялся за неё, разворачивая дальше, ностальгируя даже не по образам, вызываемым в памяти, а по образу мышления, свободному, летящему. Не привязанному к жёсткой конкретике суровой реальности, где если не сделаешь ты, не сделает никто. Ну, нельзя, вот, по здешним правилам создать разум, копирующий тебя.