— Мне просто трудно привыкнуть ко всему этому, только и всего. К тому, что это место принадлежит тебе, так же, как апартаменты на Манхэттене и тот дом в Ист-Хэмптоне.
— И еще есть квартира в Лондоне, если тебя интересует, — добавил Эдвард с озорной улыбкой. — Я совершаю в год несколько деловых поездок, понимаешь, и… — Он посмотрел на нее и покачал головой. — Оливия, может, я чего-то не понял, у тебя возникли какие-то вопросы по поводу моих мест обитания?
— Нет, конечно, нет. — Она встала. — Просто я думаю, какие мы разные, ты и я.
Разные как день и ночь, — шепнул ей внутренний голос, но рука Эдварда, скользнувшая под ее майку, тут же заглушила его.
— Да, — произнес он хриплым шепотом. — Она обмерла, почувствовав его пальцы на своей коже. — О, да, конечно, мы очень разные, дорогая. И, черт побери, это здорово. — Он взглянул на распахнутые дверцы гардероба и улыбнулся. — Я вижу, ты использовала все свободные вешалки?
Оливия улыбнулась.
— Это было твое предложение, Эдвард, или ты забыл? Это глупо, конечно, — сказала она, запнувшись на мгновенье, — но я… я чувствую себя немного странно. Я имею в виду, что нахожусь здесь, с тобой.
Он улыбнулся:
— Находиться со мной — это ужасно, да?
Ее сердце вздрогнуло. Она представила, что они могут расстаться, и это ее тревожило. Но Эдвард не предлагал расстаться… Но он может, о, да! Он может… Такие мужчины, как он, так и поступают с такими девушками, как ты, — шепнул ей трезвый внутренний голос.
Эдвард обнял ее:
— У тебя такое невеселое лицо, — произнес он нежно.
Оливия покачала головой.
— Извини, Эдвард, я только…
— Если ты думаешь, что я позволю тебе скрыться, после всего, что мне пришлось преодолеть, чтобы найти тебя…
Она не могла удержаться от улыбки, когда он с шутливым рычанием нежно пощекотал ее шею.
— Ты попалась, — сказал Эдвард, — и я не собираюсь выпускать тебя на волю.
От его дразнящих слов она вдруг почувствовала себя дурочкой. Почему она отравляет свое счастье, радость обретения друг друга мрачными мыслями? Она вздохнула и опустила голову на его плечо.
— Да, попалась, — сказала она, — ты заманил меня в свою берлогу и…
— И теперь намерен удержать тебя.
Она прижалась губами к его щеке.
— Как? — прошептала она.
После небольшой паузы Эдвард улыбнулся.
— Всеми способами, какие мне только доступны, дорогая.
В его голосе прозвучала жесткость, и Оливия быстро взглянула на него, немного напуганная, не превратился ли он снова в того мрачного и сурового незнакомца, каким ворвался в ее жизнь всего несколько недель назад.
— Что это значит, Эдвард?
Он взглянул на нее, и ее сердце дрогнуло, потому что глаза его показались ей пустыми и темными, потом он снова заулыбался и откинул пряди волос с ее висков.
— Так, что-то взбрело в голову, дорогая. Честно говоря, я не имею понятия, есть ли в доме что-нибудь съестное.
Оливия засмеялась:
— Мужчины всегда в первую очередь заботятся о своем желудке.
— Это мне и предстоит, если ты будешь забирать все мои силы и днем, и ночью. — Он улыбнулся. — Я не говорил тебе, что моя домоправительница предупредила меня, что, так как я не сообщил ей заблаговременно о своем прибытии, она может выйти на работу лишь на следующей неделе?
— Ага, — ядовито сказала Оливия, — теперь я понимаю. Ты уговорил меня остаться с тобой, чтобы избавиться от необходимости готовить себе еду.
— Ну, насколько мне известно, ты умеешь готовить только кофе.
— Если хочешь знать, я первоклассный повар, — Оливия улыбнулась, — во всяком случае, если есть, чем открывать консервы и имеется небольшой холодильник. А теперь пошли в кухню и…
Эдвард покачал головой.
— Я вернусь через две минуты. Мне нужно побриться.
— Ты уже брился, — Оливия театрально вздохнула, — ты согласен на все, лишь бы отвертеться от кухонных обязанностей, не так ли?
— Ты подловила меня, дорогая, — он легонько ткнул ее кулаком в спину. — Ладно, я только приму душ, натяну джинсы и присоединюсь к тебе. О’кей?
Она вздернула подбородок:
— Ты просто хочешь выставить меня из комнаты.
— Что? — Он замер.
Она нежно засмеялась, целуя его в губы.
— Ты просто боишься, что я… как это ты сказал? — что я снова высосу из тебя все силы.
— Совершенно верно, дорогая. Ну, а теперь, давай оба станем паиньками, отправимся в кухню и бросим на огонь половину бычка.
Оливия улыбнулась и прошептала:
— Не задерживайся долго, ладно?
— Пять минут, — пообещал он. — И ни секундой больше.