Несмотря на впечатляющую работу ног, которой могли гордиться лучшие пилоты, в машину Андрея с грохотом вонзился ракетный залп – металлический дождь, несущий хаос и разрушение. Мех дернулся, словно марионетка на ниточках, когда ракеты ударили его в нижнюю часть. Во рту Андрея распространился вкус меди – кровь! Похоже, он прикусил нижнюю губу. Напрягая все силы, он бросал «Экстерминатор» из стороны в сторону, уворачиваясь от ракет и маневрируя между сталагмитами, чтобы как можно скорее между ним и его противником оказалось как можно больше преград. При этом он развернул торс меха на 90 градусов, чтобы также выпустить ракетный залп.
Как только индикатор заряжающей системы снова засветился зеленым, он нажал пальцем на спуск и выстрелил новые ракеты в сторону, где, как он подозревал, находился противник. Хотя он едва ли мог надеяться в самом деле попасть в цель, но был уверен в том, что ракеты обрушат несколько известняковых образований. Таким образом, обзор и, может быть, иные наводящие системы врага будут выведены из строя на время, достаточное, чтобы отступить и прийти в себя.
Его внимание привлекла огромная тень и «Сентинел» буквально впрыгнул в промежуток между двумя колоннами справа от «Экстерминатора». Противник Андрея немедленно открыл огонь из ультра-автопушки. Орудие выплюнуло поток раскаленного металла, который вгрызся, подобно голодному зверю, в середину торса «Экстерминатора».
На какой-то момент Андрей остолбенел. Перед его внутренним взором возник образ То-минсона и воспоминания немедленно прибавили к нему рыжего Сэмюэла, за рычагами управления «Тага», обстреливающего Андрея ракетами на расстоянии… только вот у «Тага» нет ракет дальнего радиуса.
Он сцепил зубы так, что они заболели и перед глазами заплясали звезды. На его лице появилась сумасшедшая ухмылка. Может, я сегодня и не смогу победить, но сам себя я проигравшим не сделаю.
Словно эдемская гадюка, его рука выстрелила вперед и перебросила несколько тумблеров на панели управления, так что теперь все системы оружия были сконцентрированы на одном перекрестии прицела. Его правый указательный палец погладил кнопку спуска.
Даже если «Экстерминатор» был довольно средне вооружен для своей весовой категории, Андрею в данном случае не требовалась слишком большая огневая мощь. Словно ведомый собственной волей – его руки, казалось, не принадлежали больше его телу – крестик прицела блуждал по вражеской машине, когда Андрей разрядил оружие.
С легкостью и смертельной точностью четыре средних лазера и ракетный залп преодолели в долю секунды расстояние до «Сентинела».
Застыв, словно громом пораженный, Андрей наблюдал, как лазеры вскипятили бронестекло вражеского кокпита. Будто под лупой в руках маленького мальчика, охотящегося на насекомых, прозрачная сталь сияла все ярче и ярче, потом почернела и раскололась на тысячи осколков. Килоджоули энергии ворвались в кокпит «Сентинела». Секунду назад плавно двигавшийся мех опрокинулся, обезглавленный, вперед и растянулся во весь рост. Машина врезалась в гигантскую скалу, развернулась, дважды перекувырнулась в вихре взрывающихся соляных столбов и осталась лежать неподвижно.
Прошло несколько бесконечных секунд, пока мириады кристалликов соли плясали в воздухе, словно до последнего сопротивляясь притяжению,. Наконец, облако улеглось настолько, что можно было увидеть почти полностью засыпанный «Сентинел». Глаза Андрея разболелись от сухого воздуха кокпита – все это время он даже ни разу не смигнул – но он заставил себя смотреть. Только бы не отвернуться. Может, все-таки он увидит какое-нибудь движение… Мехвоина, выбирающегося из своего металлического гроба и показывающего Андрею большой палец, одновременно сбивая огонь со своего хладокомбинезона…
В конце концов, когда от боли и горечи по его щекам потекли слезы, Андрей закрыл глаза – как раз в тот момент, когда бортовой компьютер сиреной возвестил о приближении нового вражеского меха. Независимо от возможных последствий, не открывая глаз, Андрей запустил процедуру отключения «Экстерминатора».
Пояс безопасности, казалось, еще сильнее сдавил его – просто напоминание о том, что я взвалил на себя еще большую вину. Еще одна ошибка, стоившая жизни пилоту. И за что? Андрей не желал верить, что воплощение в жизнь общества, идею которого он даже не до конца поддерживал, может быть ответом на этот вопрос. Придется ли мне всегда расплачиваться за твои штучки, Никки? Когда ты, наконец, научишься сам платить по счетам?
Даже когда погасло последнее освещение в кокпите, он мог видеть ледяной блеск глаз своего брата. Его окутала мёртвая тишина.
9
Симон Монс, Новая Терра
Страна Мечты
Скопление Керенского
1 мая 2805 года
Ветер был беспощаден.
Андрей упорно двигался дальше. Дыхание его толчками вырывалось из легких. Сердце заходилось в бешеном стакатто из напряжения и восхищения. В тяжёлые горные ботинки были заправлены подходящие к рубашке и куртке штаны цвета хаки. Каблуки то и дело наступали на мелкую гальку, давили ее, словно ломали молодые кости горы, отброшенные, словно оленьи рога в период линьки. Это был единственный месяц в году, когда пик горы Симон оказывался свободен от снежного покрова минувшей зимы и ожидал, когда новый снег укроет его белым одеялом.
Все тело Андрея умоляло об отдыхе, но он оставался непреклонен. Он должен был достичь пика. Его взгляд сузился с точностью прибора лазерного наведения, пока высочайшая точка горы не стала единственной целью его теперешнего существования.
И началом нового. Он стеснялся подобных мыслей, потому что осознавал бесполезность своих мечтаний.
И все же, некоторые мечты были близко – рукой подать. Андрей буквально рухнул на колени и стянул со спины рюкзак, без единой мысли о его содержимом. Наконец-то, после долгих минут боли, его дыхание успокоилось, резь в умоляющих о кислороде глазах улеглась, а несколько глотков подслащенной воды из фляги смягчили горло. Андрей ощутил триумф и удивился, как много значило для него это одинокое восхождение.
Почему я достигаю успехов только в одиночестве, а ошибки делаю только при всех? Он снова проигнорировал боль и заставил себя забыть эти мысли, не обращая больше на них никакого внимания. Его глаза обшаривали открывшийся вид.
Гора обрушивалась перед ним вниз, словно обратившийся в камень водопад, с горбами и впадинами замерших потоков. Одновременно ему казалось, словно огромные новые утесы пытаются вознестись ввысь по бокам пика. Тысячи лет беспрерывной эрозии, вызванной беспрестанными ударами ветра – из года в год, страшные холода зимних месяцев постепенно обнажали каменный скелет горы. Примерно в километре под его ногами торчало последнее, что можно было с грехом пополам назвать кустом – отмечая невидимую границу между жизнью и смертью. Дальше лишь мох и ползучие вьюны отчаянно цеплялись за камни везде, куда ни кинь взгляд.
Бескрайние просторы по обеим сторонам пика терялись в дымке, словно толстый слой масла, любовно намазанный на скальную горбушку лично Господом Богом.
Почему я сейчас думаю о Боге? Он тихо засмеялся, в его голосе слышался лишь слабый намек на горечь – не более того. Уиндхэм бы гордился мной. Наверное, при взгляде на эту панораму даже атеист становится верующим.
Симон Монс не был высочайшим пиком Страны Мечты – но самым высоким, на который человек мог забраться без недоступных в данный момент кибернетических имплантатов или хотя бы дыхательного аппарата. И вид… Да, Сара была права. Этот вид стоил затраченных усилий. Беспощадный свет солнца не давал вырваться восхищенному крику, который вызывала у него расстилающаяся вокруг панорама. Вместо этого столкновение с неукротимой мощью беспощадной природы дало ему возможность понять всю гордыню человеческую, словно взрослый человек, требующий от ребенка послушания.