Андрей покачал головой. Вообще-то, Николай не был мстителен. Его планы были куда грандиознее. Но если на пути к цели он сможет лишить губернатора власти… эту возможность его брат вряд ли упустит. Выживает сильнейший. В своем стремлении сформировать новое общество Николай сделал первый шаг – начал строительство новой столицы. Город, который должен стать столицей Страны Мечты, столицей скопления Керенского. Столицей его нового видения.
И Николай назвал этот город именем их матери.
Сирена возвестила конец смены «наземного» персонала и вырвала Андрея из задумчивости. Он раскрыл клешни меха, поднял их вверх и назад и одновременно заставил машину сделать осторожный шаг назад.
Обратный путь потребовал почти такой же концентрации. Андрей бы с удовольствием включил автопилот, но при таком движении вокруг об этом нечего было и помышлять. Когда он в конце концов достиг того места, где находились строительные блоки, выгруженные с посадочных кораблей, он уже успел заработать пульсирующую головную боль, которая билась в череп в такт бухающим шагам меха.
Андрей направил рабочий мех на отмеченную мелом по сталебетону парковку и отключил машину. Вообще-то, было еще довольно рано, но управлять этой неповоротливой машиной с такой головной болью было так же желательно, как засовывать голову в гнездо колонии кран. Если я увижу еще хоть один головид с инструкциями по мерам предосторожности против этих кусачих бестий, то я не ручаюсь за содержимое своего желудка.
Пока он, сверяясь со схемой, отключал последние системы меха и глушил мотор – который не преминул напоследок кашлянуть дымом так же, как в начале работы – Андрей заметил, что его кто-то ожидает. Он не мог узнать ждущего из-за царивших в ангаре сумерек и оранжевый прыжковый комбинезон, в которую тот был одет, также не давал никаких зацепок. Андрей поспешно стащил нейрошлем и спрятал его под командное кресло. После этого он отстегнул страховочный ремень. Встав, он почувствовал, как его мускулы, вынужденные напрягаться несколько часов в неестественном положении, буквально завопили от усталости. Спина Анд-
рея ощущалась, словно пропущенная сквозь мясорубку. А чего ты ожидал, мистер-профи-в-командном-кресле? Тебе стоило бы почаще тренироваться, чтоб не забыть, что это такое – тяжелый труд на благо общества.
Андрей едва не рухнул с последних ступенек откидной лесенки – настолько он спешил выяснить, кто же его ждет. Наконец, его ноги коснулись земли и тут же сильная рука ухватила его за плечо.
– Спокойно, Андрей. Тебе не мешает иногда сбросить скорость.
Андрей криво улыбнулся и взглянул на роскошную бороду и ещё более роскошную ухмылку, которые попросту не могли принадлежать никому иному, как его старому другу Уиндхэму Хаттабу
– Уж кто бы говорил, – отпарировал Андрей, – Тебе-то как это удается? В твоем распоряже нии одни гражданские с голыми руками, никаких промышленных мехов – тем не менее, твоя церковь почти построена.
Уиндхэм принял смиренную позу, сложил ладони и ответил в лучших традициях проповедников:
– Руке Божией все подвластно.
– С помощью рук пары тысяч добровольцев.
– А как ты думаешь, что такое руки Божий?
Оба засмеялись. Андрей размял затекшие от долгого сиденья ноги. Кровообращение медленно восстанавливалось и ощущение было такое, словно тысячи муравьев карабкаются вверх от щиколоток. После этого оба отправились к ближайшему жилому блоку. Андрей ощущал настоятельную потребность в горячем обеде и кровати.
– Зачем ты тут? – спросил Андрей после того, как они пару минут молча вышагивали рядом.
– А что, мне нельзя просто заглянуть на огонек к старому другу?
– Конечно-конечно. Но это не ответ.
Уиндхэм покачал головой и запустил пальцы в бороду.
– Ты знаешь, ты становишься все лучше и лучше, Андрей. -Что?
– Ты не ведешься больше на мои отговорки так легко, как раньше.
– Что? – опять вопросил Андрей с наигранным возмущением. – Ты хочешь сказать, что уже разок провел меня?
– Может быть, пару-тройку раз.
Они снова захихикали. Андрей глубоко вдохнул чуждую атмосферу, которая медленно, но верно начинала ощущаться, как привычная. Разговор с давним товарищем приносил ему удовольствие.
– И тем не менее, ты опять ушел от ответа.
От здания их отделяла какая-нибудь сотня метров. Тишину вечера нарушал лишь отдаленный звук каких-то предметов, бьющихся о металлическую поверхность. Уиндхэм внезапно остановился и взглянул ему прямо в лицо.
– Что задумал Николай?
Андрей замер. Этого вопроса он не ожидал.
– Что ты имеешь в виду? Он строит город, вот и всё.
– Нет. Каков его план? Вот это все служит какой-то большой цели.
– Он хочет дать всем беженцам крышу над головой.
Взгляд Уиндхэма стал сверлящим и он снова принялся чесать бороду.
– Брось, Андрей. Это я мог узнать у кого угодно. Но это не в привычках у Николая. Уиндхэм поднял руки, останавливая невысказанный протест Андрея.
– Я не хочу этим сказать, что Николай строит этот город не для того, чтобы помочь бежен цам. Но это было бы слишком просто. Тут скрывается еще что-то.
– Ты думаешь, что за этим стоит нечто большее, чем желание дать всем этим людям какое-то занятие?
– Ясное дело, он не только хочет их чем-то занять. В этом нет ничего плохого – уж я-то понимаю это лучше других. Военные мы или гражданские – нам нужно что-то, за что можно уцепиться. Это отвлекает нас от того кошмара, который мы оставили позади себя. От мыслей о родных и друзьях, которые, быть может, остались там.
Андрей пожал плечами, словно этим было все сказано. Развитие беседы ему совершенно не нравилось.
– Но это еще не все. Я внимательно наблюдал за тем, как Николай ходит по лагерю. Ясно, он помогает там и сям, роняет пару слов, говорит то, что люди желают от него услышать. Но, Андрей, я видел его глаза. Подумай вот о чем: я знаю тебя много лет и ты не так уж не похож на своего брата, как полагаешь. Он оценивает каждого из нас. Каждого.
– Это плохо?
– Конечно, нет. Но зачем он это делает? Как будто желает проверить каждого из нас перед тем, что нам предстоит.
– Даже если бы я что-то знал – почему ты считаешь, что можешь что-то выведать у меня? Николай де факто – твой военачальник, – ответил Андрей, уходя в оборону. Он потихоньку раздражался и сам не понимал, почему.
Уиндхэм боролся с собой, его рука опять потянулась к бороде.
Андрей не мог припомнить, появилась ли эта привычка недавно или Уиндхэм обладал ею уже много лет. Наконец, священник ответил:
– Я всего лишь пытаюсь защитить своих овечек, Андрей. Я чувствовал взгляд Николая на себе. На моей общине, когда мы строили церковь. Не то, чтобы мы когда-либо пренебрегали служебными обязанностями. Мы всегда сначала исполняем то, что нам предписано, а лишь потом возвращаемся к работе над церковью. И всё-таки, в его глазах… Я просто хочу знать, почему надо мной творят суд. И я достаточно хорошо знаю Николая, чтобы понять, что нам всем отведена какая-то роль в его планах. Великолепно. Никаких проблем. Но я надеюсь, что эти планы позволят нам и дальше беспрепятственно следовать нашей религии?
Андрей отвел взгляд и посмотрел вверх, в сторону одного из последних лучей заходящего солнца, который отражался от гладкой поверхности здания. Он вдруг почувствовал, что не имеет ни малейшего желания отвечать на вопросы своего друга.
И теперь он знал, почему. Всегда у меня появляется это дурацкое чувство, когда речь заходит о Николае и его планах построения нового общества. Я их попросту не знаю. Наконец, Андрей снова повернулся к Уиндхэму Выражение лица его друга было очень серьёзным и Андрей, взглянув в его глаза, принял решение. Что бы Николай не делал, я знаю, кто мне друзья. И именно так он собирался с ними обращаться.