— Вы бы могли изменить вашему мужу? — внезапно спросил Жюль.
— Как вы смеете… — начала было она. Однако это негодование Шарлотты было не всерьез. Она замолчала, сделав неопределенный жест. — Не заставляйте меня сердиться, месье Серио, я очень вспыльчива, а погода такая чудесная; во всяком случае, я не расположена злиться.
Он не ответил и повернул лодку по ветру, чтобы вернуться назад.
Их приветствовали так, будто они только что пережили кораблекрушение. Шарлотте пришлось описать в деталях свои впечатления, и затем они расстались со взаимными обещаниями встретиться снова.
Был чудесный тихий вечер, как в середине лета, и все обедали на открытом воздухе при лампе, на свет которой сотнями слетались насекомые, чтобы принести себя в жертву ее яркому пламени.
Затем начала плакать малышка Элиза, и Шарлотта вошла в дом, чтобы успокоить ее. Она поднялась наверх и подошла к окну. Ночь была великолепна. Небо наполнилось звездами, и, прислушавшись, Шарлотта могла различить голоса Этьена и Рослена, разговаривавших внизу. Это был единственный звук, нарушавший всеобщую тишину, но даже он казался чем-то посторонним. Ужасающий покой ночи поглотил Вселенную тысячью и тысячью других миров, он подавлял пустую болтовню людей своим величием.
Шарлотта почувствовала себя невыносимо одинокой. Молодая и красивая женщина стояла как потерянная под этим необъятным небом. Она не понимала, почему судьба обделила ее настоящей любовью, почему она так наказана Богом. Впервые Шарлотта подумала о бесполезности своей жизни, ее трагичности. Казалось, все потеряло смысл. И в то же время она ощущала всепоглощающую реальность своего тела, своей красоты. Она была влюблена в себя, влюблена в ночь, она слилась с бесконечностью, с самой смертью. Ей хотелось убежать из дома, убежать далеко прочь и отдаться первому попавшемуся мужчине, лишь бы забыться.
Шарлотта вышла из дома и направилась к реке. Она шла без туфель, которые сняла минутой раньше. Идти босой по камням было больно. Ее охватило какое-то безумие, смешанное с отчаянием, но голова оставалась ясной. Над нею, медленно перемещаясь, висело звездное небо, а внизу лежала земная твердь, таинственная, полная опасных теней. Шарлотта увидела лодку Серио — мирный ковчег, приткнувшийся у берега среди тростника. Она глубоко вдохнула сырой запах реки и успокоилась. Вдруг Шарлотта почувствовала, что поблизости в темноте кто-то есть. От тени лодки отделилась фигура и чья-то рука схватила ее за руку.
Шарлотта не испугалась, но сердце прыгнуло у нее в груди. На мгновение она по наивности подумала было, что это Этьен. Но рука была твердой, а мужчина — крепкого сложения. Она узнала Жюля Серио.
— Я как раз гуляю здесь, — сказал он извиняющимся голосом, — люблю приходить на реку вечером и смотреть на свою лодку.
Она посмотрела на него, даже без удивления, ошеломленная тем, как быстро ее недавние мысли совпали с реальным появлением мужчины, который теперь держит свою твердую ладонь на ее руке. Она чувствовала себя красивой, но одинокой женщиной, ей необходимо было дать выход этому острому болезненному чувству. С изумлением Серио ощутил, как от нее исходит теплая горькая волна желания, ощутил земную тяжесть своего тела, и подумал, что отказа, вероятно, не будет. Он и не пытался ее понять. Женщины есть женщины — этим все сказано. Она смотрела на него большими, ничего не говорящими глазами, и он понял, что она нуждается в его силе. Тяжело дыша, он обнял ее и жадно отыскал ее губы. Она подчинилась ощущению небытия, впала в состояние полной бесчувственности, отдалась ночи и земле. Она видела над собой только вращающиеся звезды, когда он укладывал ее на траву. Под шеей трава была сырая, и она даже не заметила, как он овладел ею.
Только когда он оставил ее, она вспомнила о Тома. И как только она пришла в себя, ее охватило раскаяние и горькое сожаление. Краткое беспамятство сменилось страшной горечью. Только теперь, впервые испытав такое самоунижение, не без помощи совсем чужого человека, Серио, Шарлотта ясно поняла, что Тома был и остается всем в ее жизни.
Жюль Серио лежал уже на расстоянии нескольких футов, находясь в том странном смиренном состоянии, в каком бывают мужчины, только что испытавшие чувство полового удовлетворения. Он не доставил ей наслаждения, и это не удивило ее. Она уже ненавидела себя за то, что отдалась ему. Ей нестерпимо захотелось сразу же вычеркнуть его из своей жизни. Было бы ужасно, если бы он доставил ей наслаждение! Кто-то шел по дорожке, и Шарлотта вскочила как ужаленная. Серио тоже быстро поднялся.
— Кто-то идет, — тихо сказала она.
— Поговорите со мной. Ну скажите же что-нибудь, — произнес он умоляюще тем же тоном.
— Я должна уйти.
— Скажите мне что-нибудь, что-нибудь доброе. Пожалуйста.
Нескладный и некрасивый, он горестно смотрел ей в лицо. Единственной мыслью Шарлотты было бежать.
— Это нелепо, — сказал Серио раздраженно. — Вы смотрите так, будто ненавидите меня. Почему? Скажите.
Она не могла смотреть на него. Он был просто чужим человеком, и ей нечего было ни говорить, ни объяснять.
Но он ничего не понимал и настаивал:
— Это было неприятно, да?
Он умолял ответить, ища оправдание ее непреклонности. Потом разъярился: она привела его в такое возбуждение, а теперь ведет себя так, словно не имеет к этому никакого отношения.
— Я должна уйти, — снова в отчаянии сказала она.
— Скажите мне что-нибудь, прежде чем уйдете, что угодно. Что-нибудь доброе. Одно доброе слово.
Доброе слово было бы последним, которое она могла сказать ему. Его тупость ужаснула ее, и, коротко пожелав доброй ночи, Шарлотта бросилась назад к дому. Мгновение он стоял на тропинке, открыв рот. Потом яростно ударил ногой по склону.
— Женщины! Проклятые женщины! Но я найду ее снова. Я найду ее. Мы еще не закончили. Я отплачу ей той же монетой.
Он был зол и давно уже не был так несчастен.
В последующие дни Шарлотта прилагала все усилия, чтобы загнать отвратительный случай, произошедший у нее с Жюлем Серио, в самые дальние уголки памяти. Ей не хотелось глубоко задумываться о мотивах того, что заставило ее отдаться совершенно чужому мужчине, к которому она не чувствовала никакого влечения. В конце концов это было несколько мгновений. В ее горьких воспоминаниях таилось сознание вины, предательства и измены. Она старалась восстановить самообладание, полностью изгнав образ мускулистого парня из своей жизни.
В следующее воскресенье семейство Флоке не поехало в Жувизи, и Шарлотта надеялась, что этот перерыв окончательно поставит преграду между ней и Серио. Она боялась, что ей придется увидеть его снова, боялась встретиться с ним глазами или даже его вопросов.
Но через неделю они снова отправились в деревню. Днем все захотели пойти прогуляться, Шарлотта, опасаясь встретить соседа, пошла неохотно. Как нарочно, он первым встретился им на пути. Занятый, как обычно, возней со своей лодкой, он вышел поприветствовать дам. Шарлотта избегала его взгляда. Ей хотелось, чтобы его не существовало, и она не скрыла раздражения, когда мадам Морель пригласила его и его мать на чай.
Шарлотта всячески старалась не оставаться с ним наедине, но он так искусно действовал, что неожиданно она обнаружила себя стоящей рядом с ним под большим вишневым деревом, в то время как остальные ушли вперед.
— Я должен поговорить с вами, — спокойно сказал Серио, внимательно изучая узел на порванной веревке качелей.
— Есть ли в этом смысл? — Голос молодой женщины был холоден.
— Прошу вас. Мы не можем оставить это так.
— Нам нечего сказать друг другу.
Она еле сдерживала себя, чтобы не сказать ему оскорбительных слов. Он был уродлив, туп и самодоволен, и ей ненавистно было думать о том, что произошло между ними. Это он понимал.
— Вы очень жестоки, — сказал он тихо.
Она повернула к нему свое равнодушное, но все еще со следами напряжения лицо.
— Забудьте все, — сказала она. — Больше мне нечего вам сказать.
Она хотела повернуться и уйти, полагая, что он не осмелится ее задерживать, однако не заметила, что остальные, шедшие впереди них, уже скрылись из виду за углом оранжереи. Серио воспользовался этим и схватил Шарлотту за руку.