И когда тучи заволакивали ночное небо, он метался в зыбком сне на своей кровати, потому что уже не мог жить без этой бездны, не мог жить без этого мигающего зова недосягаемо далёких звёзд, которым там, в холодной бесконечности, было так одиноко без него…
Сначала он думал, что сходит с ума. А потом махнул на это рукой. Какая сейчас разница?
Его, естественно, сразу после той врачебной комиссии уволили из военно-воздушных сил. И из авиации вообще. Как, впрочем, и отовсюду, потому что с таким диагнозом работать было нельзя. Может, каким-нибудь швейцаром, или дежурным в метро, включающим и выключающим эскалатор и сидящем перед постоянно движущимися лентами ступенек за прозрачной полукруглой загородкой в замурованной под земле станции. С шумом прибывающих и убывающих поездов за спиной.
В то время как далеко над головой, там, на поверхности, мерцали мириады звёзд.
Не видимых на зарывшейся под землю станции метро.
Тётя Клава, работавшая именно там, его звала — были вакансии. Как раз для пенсионеров.
Хорошо, что ему в этом не было надобности. Пенсия у него была очень хорошая. А жить оставалось недолго.
Впрочем, конкретных сроков никто не называл. Не знали. Никто. К кому бы ни обращался. Все доктора едины были только в одном: произойти это может в любой момент. Операцию никто делать не брался. Говорили, что аневризма располагается в очень неудобном месте. В смысле техники проведения оперативного вмешательства.
Звук открываемой двери был настолько резок в уютной и привычной Марине тишине, что он невольно вздрогнула и, хотя знала, что давно уже надо смазать петли и что библиотечный, как он официально назывался, рабочий по обслуживанию здания — пьяница и лентяй и в обозримом будущем этого никогда не сделает — тем не менее, с неприязнью посмотрела на вошедшего, как будто именно он и был виноват в неприятном звуке.
Вошедший неодобрительно посмотрел на скрипящую дверь и осторожно закрыл её за собой, стараясь, чтобы скрип был как можно тише.
Посетитель изъявил желание записаться в библиотеку.
— Какой-нибудь документ, удостоверяющий личность?
Он протянул ей две книжечки.
Она взяла обе, мельком заглянула в пенсионное и, вернув его обратно, раскрыла, положив перед собой паспорт.
Заполняя карточку, Марина не смогла сдержать улыбки — человека с типично азиатской внешностью звали Иван Иванович Иванов. Но подняв глаза на посетителя, осеклась. Столько усталой грусти было в его взгляде — ответе на её глупую ухмылку.
— Какой литературой интересуетесь? — приветливым тоном Марина попыталась сгладить ситуацию.
— Эффект Реутова.
Он тоже улыбнулся в ответ. У Марины отлегло от сердца, она не любила обижать людей.
— Её много, тема сейчас страшно популярна.
— Ничего, — он опять улыбнулся, но только краешками губ, — я не спешу.
«Военный пенсионер, — подумала Марина, — куда ему спешить».
Иванов пробыл в библиотеке до закрытия. Лишь в обед сходил в столовую через дорогу. Начав с газетных статей, успел бегло просмотреть даже две монографии, только что вышедшие по проблеме. Просмотреть, потому что частности его не интересовали. Да и не будучи специалистом, их всё равно не поймёшь — он иллюзий не пытал. Его интересовал только общий принцип.
Принцип был прост. Сила воли человека способна телепортировать его на любые расстояния. Без ограничений. Хоть в сотни световых лет. И — практически мгновенно.
Страшный конец Реутова, правда, предупреждал: в сам момент телепортации человек ни на долю секунды не должен терять веры в такую возможность.
Вокруг требуемой веры было много чего написано — особенно в монографиях — богословско-философского, Иванов на этом внимания не останавливал.
Самое главное он понял. И как человек, не один раз проходивший психологический тренинг, прекрасно представил себе, чему именно обучают сейчас ту группу.
Ночью он долго лежал на своей кровати, глядя в потолок. И вдруг, на протяжении секунды растаял. Тут же в кухне громыхнуло и дробно зазвенело, разбиваясь.
Иванов стоял, уткнувшись головой в буфет, закрываясь руками от падающей посуды.
— Надо чётче представлять себе место прибытия, — удовлетворённо сказал он сам себе.
И вздохнул, взглянув на осколки, усыпавшие пол.
Марину, увидев его, узнала и улыбнулась:
— Поступила новая книга об эффекте Реутова.