Март ощупал опухшую ногу, его опытные пальцы поднялись вверх по лодыжке.
— Здесь больно?
— Немного, — сказал Этьен.
Воспаление распространилось далеко вверх по ноге, и боль усиливалась. Мускулы в паху опухли и причиняли ужасную боль. Март прощупал пульс. Флоке лихорадило, кожа у него имела неестественно землистый оттенок.
— Я буду вынужден вскрыть это ланцетом, чтобы прочистить рану, — сказал доктор. — Оставайтесь в постели. Вы не должны ходить и вообще тревожить ее.
Он спросил, как именно была получена рана, и Этьен объяснил, что по глупости ходил в слишком тесных туфлях. Март кивнул, занятый приготовлением своих инструментов, тогда как Этьен опасливо наблюдал за ним.
— Боюсь, будет немного больно, — сказал Март, — но это необходимо сделать.
— Неужели вы не можете сделать как–нибудь иначе, — сказал Этьен, ужасно бледнея.
— Нет. Я сделаю очень быстро. Ничего страшного.
Когда он закончил, Этьену пришлось дать сердечное средство.
— Лихорадка теперь должна уменьшиться, — сказал Март, — но, возможно, было бы полезно использовать пиявки. В некоторых случаях они помогают.
Для этой цели он дал Шарлотте адрес заведения неподалеку. Она последовала за доктором к выходу.
— Надеюсь, с ним будет все в порядке, — сказал он, пожимая ей руку.
— Это скверная рана, — сказала она.
— Не давайте ему больше смазывать ее никакими мазями, это только повредит. Завтра я приду и перевяжу ее.
Шарлотта вернулась к Этьену. Он с трудом приподнялся на подушках.
— Не дергайся так, — сказала она, — иначе лихорадка усилится.
Этьен пожаловался на боль и сказал, что он в ярости, оттого что вынужден беспомощно лежать здесь, в то время как остальные в редакции газеты, конечно, не преминут воспользоваться его отсутствием, чтобы перехватить его работу и попытаться занять его место. Он изо всех сил старался внушить Шарлотте жалость к себе. Он сделал бы что угодно, лишь бы удержать ее возле себя, и, конечно, использовал свою болезнь, чтобы сделать попытку к примирению.
Их совместная жизнь не была простой после ухода Луизы. Когда Этьен слег из–за больной ноги, у нее не было иного выхода, кроме как ухаживать за ним, но она не сделала ничего, чтобы дать Этьену понять, что они снова могут быть вместе. Она не чувствовала раздражения против него и искренне простила его, но все происшедшее было для нее ужасным потрясением, потрясением, которое совершенно охладило ее. Пропасть между ними расширялась с каждым днем.
— Очень мило с твоей стороны, что ты так заботишься обо мне. Ты можешь быть очень нежной, когда хочешь. Ты так мила ко мне, значит ли это, что ты по–прежнему любишь меня? — спросил он вдруг, привлекая ее к кровати. — Скажи мне, я хочу знать, простила ли ты меня.
Его лихорадило, и он крепко вцепился в нее.
— Давай не будем об этом говорить, — сказала она, избегая его взгляда, ей не хватило смелости открыто оттолкнуть его.
— Сядь, — сказал он, потянув ее за руку, чтобы она села. — Послушай, скоро мне станет лучше, приближается весна. Я возьму отпуск, и мы вместе куда–нибудь уедем, только вдвоем.
— В Италию? — цинично спросила она.
— Ну, вот видишь, ты снова за свое. Не забываешь. Ты до сих пор сердишься на меня. Италия всегда будет вставать между нами.
Он сжал ее запястье с такой силой, что ей стало больно.
— Чего же ты ожидаешь, — сказала она, пожимая плечами. — Существуют такие путешествия, которые нельзя забыть.
— Не мучай меня.
— Я ничего не сказала. Ты начал разговор.
— Тебе нужно отдохнуть, ты не должна так много хлопотать.
Она встала.
— Пойду принесу пиявки!
— Не ходи, — вскрикнул он. — Я ненавижу эти мерзкие создания. Не хочу, чтобы они прикасались к моей коже.
— Так велел доктор Март. Это собьет лихорадку и уменьшит заражение в ране.
Игнорируя его протесты, она надела плащ и вышла.
Выйдя на улицу, Шарлотта быстро пошла по направлению к бульвару. Тротуары были переполнены уличными торговцами, предлагающими к Новому году свои товары: куклы, марионетки, дешевый ячменный сахар и муфты из кошачьего меха.
— Купите мои товары, дамы, господа… Купите удовольствие вашим детям и покой себе…
Возгласы торговцев громко звенели в сухом зимнем воздухе, но в это время покупателей было мало. Все торопились домой к обеду или в гости с визитом. Только несколько худых студентов с голодным видом слонялись вместе со своими девушками вокруг прилавков. Богатые студенты, жившие за счет своих родителей или дядей и кузенов, находили для себя иные развлечения в первый день Нового года.