— Дитё преувеличивает. У меня официальные выходные, с разрешения генерал-командора.
Да, я выпросила выходные у Венки. Хотя, конечно, как сказать выпросила, подложила записку Экому на стол, он точно не пропустит. Венки видит, что со мной, и не откажет. Всего-то на новый год. Эта мысль так вдохновенно звучала тогда в моей голове… Отловить Метрана. Прижать этого упрямца к стенке уже!
Доновар, хмыкнув, потрепал Сейку по макушке, отправляя её обратно к брату:
— Ну и как дела в братстве Веникема? Вижу, ты, наконец, получила командорский орден.
Да, на плече верхней руки красовалась ящерица. Мелкой, я думала, что это дракон. Потом, уже в хайме, Карлу приспичило познакомить детей с описаниями природы истинного Даккара, сделанными когда-то дотошными имперцами. И оказалось, что это — ящерица. Довольно крупная, неповоротливая и очень толстокожая. Мне никогда не нравился этот орден!
— У Белых скал всё хорошо. Завоевали очередной сектор. Обложили данью. Ещё один крупный кусок суши закатали под поля. Не знаю уже, сколько там секторов Веникем снабжает наркотой, иногда складывается впечатление, что все.
Даккарец кивнул:
— Он хорошо ведёт дела. Умно и с размахом.
Хлопнула входная дверь. Мы оба замолчали, оборачиваясь к дверям в комнату.
— Слушай, отец… — он застыл, недоговорив фразу. Вечно строгий, невероятно сдержанный, с пронзительным чёрным взглядом из-под ресниц… Самый красивый даккарец, которого я, вообще, когда-либо встречала. Это было шокирующе, получив уровень вольного мастера, примчаться в Клинки и вместо тихого, такого знакомого мне мальчика найти эдакого ледяного аристократа, полностью разочаровавшегося в даккарских ценностях. Увидеть и потерять дар речи. Прикоснуться и забыть обо всём… — Мэй? Ты… Не помню, чтобы приглашал тебя.
На голос из комнат вылетела Сейка:
— Па! Мы приехали к тебе на даккарский новый год! Мы соскучились!
Он ещё раз приморозил меня взглядом, потом, поджав губы, положил руку ей на макушку и всё-таки улыбнулся. Присел на корточки рядом с ребёнком. Обнял её.
Мне нереально повезло, что Сейка унаследовала его раскраску, даккарскую. Было бы убийственно, если бы она была похожа на свою биологическую мать. И не представляю, каково бы было тогда ему.
— Как ты выросла. Уже совсем большой стала.
Дитё с гордостью выпрямилось:
— Я уже в школу хожу.
Он удивился:
— В школу?
— У них там Имперские порядки, и в школу с пяти лет берут, представляешь? Ну, в детскую такую школу. Там читать, писать учат. А драться будут учить, как везде, только в восемь… Ой! — она оглянулась на меня, понимая, что снова болтает. Вздохнула и пожала плечами, замолчав.
Метран подхватил ребёнка на руки. И, полностью игнорируя моё присутствие, двинулся к столу:
— Ну, я, честно, и не уверен, что драться, это такая уж нужная наука.
Свои мечи он забросил в семнадцать, почти сразу после окончания школы. Повесил на стену и больше никогда не носил. Это, само по себе, было попиранием традиций Даккара. Но ацунавой он был хорошим, и Роджер и сам закрыл на это глаза, и стариков заткнул.
— Не, па, я хочу, как мама, драться! Всеми четырьмя руками! Вжик, вжик так, и все охренели! Ой! В смысле, невероятно удивились. Вот!
Первые пять лет своей жизни Сейка провела в САП. Не думаю, что в этом возрасте ребёнок так уж много воспринимает. По-моему, даже её стремление не ругаться при отце, это не воспитание в САП, это САП который умудрился впитать в себя сам Метран. Даккар разочаровал его своей сосредоточенностью на войне, САП заполнил недостающее. А Сейка просто старается соответствовать его ожиданиям.
Доновар прервал мои размышления:
— До полуночи пять минут. Быстро все за стол!
Он откупорил новую бутылку пива и запел: «Новое время побед наступает, новым мечам открывает дорогу…» Метран поморщился, а мы с Сейкой и даже мелким Федо во всю принялись подпевать. Какой новый год без новогоднего гимна?! Песни, вообще, сердце Даккара. Отец всегда пел.
Цифры на часах обнулились — полночь. Ещё один год вступил в свои права. За окнами затрещали выстрелы салюта. Сегодня в каждом баре, в каждой казарме, на каждом даккарском корабле праздник. Сейка выскочила на крыльцо. За ней мелкий Федо и женщины. Доновар вытащил собственные припасы петард и под радостные визги детей отправился запускать их с пустыря. Все ушли с ним.