– Ох, – она легкомысленно хихикнула и сняла очки, – в годы студенчества я и не такое проделывала. К тому же здесь приезжие бывают нечасто, а у местных нет разврата, одно лишь зачатие. И еще я могу предложить вам нечто совершенно особенное.
Она заговорщически подмигнула, поставила ногу на один из пустующих стульев и приподняла платье, оголив несколько сантиметров щиколотки. Вериш даже из своего угла ухитрился прокомментировать ее действия, призвав на голову блудницы все кары небесные. Обадайя же вместе с Тони наклонились поближе, и одновременно вернулись на свои мечта. Одинокая карта с темно-синей рубашкой и золотистой надписью: «Однорогий дракон». Какое разочарование, а ведь могла бы припрятать и кусок колбасы. Тони же, напротив, просиял от такого «особенного».
– Пожалуй, я бы встретился с вами в более интимной обстановке, – он настолько наигранно подмигнул женщине, что Обадайя не смог удержаться и повторил фирменный фэйспалм дрыща.
– Буду ждать вас в комнате номер четыре, гооосподин охотник через пятнадцать минут. И помните: на мои пары лучше не опаздывать!
Она коротко кивнула, поправила платье и гордо удалилась. Тони же сгреб все деньги обратно и откинулся на спинку стула, заложив руки за голову.
– Ты из них коллекцию собираешь? Анабель хотя бы симпатичная, эта же вылитый приглашенный из другого корпуса препод, который непременно задаст вопрос, ответ на который ты не успел выучить. К тому же тебе запретили играть в «Однорогого дракона».
– Борода, не проецируй на меня свои подростковые травмы. Энтони Рид, как заправский ботаник, всегда хорошо готовился к экзаменам. И есть в этой даме нечто привлекательное и без элитной колоды карт. А запретили мне только зарабатывать на игре. Но интерес же остался!
Разносчица принесла их заказ, молча поставила его на стол, затем задумалась на пару мгновений и вытащила из кармана фартука крохотную банку розоватого варенья.
– Что смогла, – развела она руками и удалилась.
Картошка выглядела вполне сносно, хоть и не слишком аппетитно: обычные, чуть желтоватые клубни, возвышавшиеся над подливой. А в той плавали подрумяненные грибы, оранжевые кусочки моркови, золотистый лук и свежая зелень. По меньшей мере все это было обжаренным, что вселяло некоторую надежду на не самый плохой ужин.
– Не умеешь ты веселиться, – Тони сделал несколько глотков своей микстуры и смело отправил в рот первую порцию картофеля. – Глупо побывать в Маре и не воспользоваться всеми ее дарами.
– В моей жизни хватало веселья, теперь уже не хочется, – Обадайя отрезал небольшой кусок картофеля, обмакнул его в подливу, ловко подцепив один из грибов и съел все это. Зря он расстраивался: готовили здесь отменно, хоть и из странных продуктов.
– Да не ври. Ты женился в восемнадцать, не много-то наотдыхаешься за два года без родительского контроля.
– Вот жена меня и научила веселиться, – Обадайя за считанные минуты доел свою порцию и переключился на чай. – Но тебе, заправский ботаник Энтони Рид, я ничего об этом не расскажу. Мал еще. И зелен.
– Какая потеря…
Он тоже быстро расправился со своей порцией, сгреб со стола баночку варенья и открыл ее, после чего отсыпал на тонкий ломтик хлеба ровно половину содержимого, размазал толстым слоем и протянул остатки Обадайе. К «преподавательнице» спешил, не иначе.
– А вот про этих, – дрыщ ткнул пальцем в плакат, – даже не думай. Они здесь важную работу делают!
– Да ну?
– Всех здешних веришей в шестнадцать лет вывозят во внешний мир, познакомить с реальностью, так сказать. Некоторые пугаются, другие напротив, хотят сменить жизнь в общине на нашу прекрасную действительность. Вот вторым-то наши старые знакомые и помогают уйти из дома. Местные, знаешь ли, не слишком хорошо относятся к такому самовольству. Потому и предпочитают думать, что их детей просто похитили. Ладно, – он вытер рот салфеткой, пригладил волосы и встал со стула, – меня ждет серьезный экзамен на знание правил «Однорогого дракона».
Обадайя пожелал дрыщу удачи и придвинул к себе банку с вареньем. Есть какое-то двойное дно у всей этой истории с веришами, но разбираться с ним не хотелось. Никогда не любил сектантов и не собирался лезть в их дела. А больше здесь заняться было нечем, квестов и тех нет. И варенье из лепестков роз, ну кто мог додуматься сделать подобную дрянь?
По всей видимости, пост распространялся и на матрас. Тонкий, легкий, практически незаметный, как и ужин без мяса, он совсем не мешал чувствовать единство с дощатым основанием кровати. Обадайя повертелся несколько минут, попробовал расстелить одеяло поверх простыни, но от двух слоев тонкой шерсти мягче не стало, а холоднее – да. Кажется, администрация Мары сделала все возможное, чтобы игроки не задерживались на территории веришей. И зачем вообще было пускать сектантов в парк, если они бесполезны? Как же тяжело вести расследование без возможности выйти в сеть и подключиться к полицейским базам данных.
Обадайя повертелся еще пару минут, затем отдал команду на ускоренное засыпание, попытался взбить подушку, чтобы придать той иллюзию объема, и улегся на спину. Набивка внутри подушки сразу же расползлась к краям, максимально приблизив затылок к тем же доскам, что мучили спину.
Вдобавок ко всему открылась дверь и узкая полоска света обозначила чью-то соблазнительно изгибистую фигуру. Судя по некоторым деталям – абсолютно обнаженную. И к счастью – женскую, потому как на карте четко обозначилась крупная зеленая точка союзника, а подобного подката от Тони Обадайя бы не вынес. От этого дрыща не знаешь, чего можно ожидать: ради квеста он и не на такое пойдет.
– Приснился кошмар, а вся одежда постирана? – Обадайя решил воспользоваться случаем и во второй раз взбить подушку. Вдруг в этот раз наполняющие ее синт-волокна размножатся и обретут объем?
– Детские отговорки. Я – достаточно взрослая девочка, чтобы в открытую предложить секс.
Она подошла к кровати, присела на самый край, затем наклонилась и поцеловала Обадайю в щеку, и на этот раз кожу совсем не щипало.
– И не волнуйся, тетушке Сэмми уже есть восемнадцать, просто эта модификация не самая удачная: чуть спрячу крылья и когти, сразу становлюсь похожа на малолетку.
– Прости, не могу представить секс с тетушкой. Это что-то за гранью. Давай ты лучше испечешь кексы и будешь трепать меня за чуб, приговаривая: «Как же вымахал малыш Бади, а я помню, как он описался у меня на руках!».
Сэмми сразу же переползла к нему на колени и попыталась взлохматить челку Обадайи.
– Ну если тебя это заводит… Как же вымахал…
Он отсадил демоницу на край кровати и укутал одеялом.
– Меня это бесит. И напоминает о семейных праздниках, на которых добрых две трети родственников помнят меня писающимся молокососом. Спасибо маме за традиционный подход к воспитанию старшего сына. Младшие-то все росли в подгузниках. А тебя, как погляжу, заводят бородатые мужики, с колонной на плече?
– Как тебе сказать, – не скидывая одеяло, Сэмми переползла под стенку и легла рядом с Обадайей, – это все остаточные поведенческие реакции виноваты. В предыдущей модификации я была сговорчивой дочкой фермера, вроде ПО обновили, но привычки никуда не делись. Правда, с моей внешностью они не находят особенного применения.
Демоница вздохнула и поерзала немного, словно бы пыталась найти наиболее мягкое место на матрасе, затем бесцеремонно пристроила голову на край подушки. Не могла свои постельные принадлежности притащить, когда шла соблазнять пожилого следователя. Не то чтобы Обадайя считал себя таким старым, но проводящий профилактические осмотры врач утверждал иное и постоянно советовал установить себе улучшенные приложения для криллоцитов, специально для мужчин в возрасте. Процент с этого имеет, не иначе.
– Невообразимая жалость. Тогда тебе не в рейд-боссы нужно, а к неблагочестивым девицам.
– Нет. Хочу сама выбирать мужчин, – она все же выделила Обадайе край одеяла, укрыв его ноги. – И все остальное – тоже.