Обернувшись на голос, я с удивлением встретилась взглядом с бездонно-пасмурными — и до боли знакомыми — глазами.
На несколько долгих мгновений в помещении воцарилось молчание. Я переводила дух, стараясь унять, как мне казалось, невероятно громкий стук сердца. Ну как же, вот он, повелитель грёз, рыцарь без страха и упрёка, прынц на неважнокакоймасти коне! Стоит передо мной, удивлённо вглядываясь в лицо вашей покорной слуги и, видимо, старательно пытается припомнить, где же он раньше мог видеть эту наглую физиономию. Резонно предположив, что воспоминания вряд ли окажутся приятными, я поспешила отвлечь молодца, склонившись в глубоком поклоне, который неоднократно наблюдала у служащих в замке крестьян, и промямлила нечто вроде «здравияжелаювашество». Маневр имел успех — из глаз блондинчика исчезла пелена задумчивости, и я даже удостоилась небрежного кивка:
— Так что ты делаешь возле стойла моего коня, милая? — милая… Приятно, блин!
Так, отставить лирику. Лицо попроще — местные крестьяне интеллектом блистают редко, надо соответствовать выбранному образу, коль скоро меня приняли за одну из них. Что, в общем-то, неудивительно: как и обычно перед грязной работой, я напялила на себя непритязательную рабоче-крестьянскую одёжку из грубого некрашеного льна, волосы заплела в косу, пришпандёрив в финале кокетливый ярко-оранжевый бантик. Завершали образ увесистые башмаки приятного грязно-коричневого колера. Гламурненько, в общем. Конечно же, это была не единственная одежда, находящаяся в моём распоряжении. Сразу по прибытии нам с Морри выделили несколько вполне приличествующих статусу заморских гостий нарядов, но заниматься в них работой было до ужаса неудобно, и я выпросила у служанки парочку простых одеяний.
— Дык… Мы тут эта… Прибраться смотритель послал, господин. Лошадок почистить, корму им дать, — старательно коверкая слова на здешний манер, пролепетала я, буквально утонув в ласковом свете Ниловых глаз. Сердце пело что-то меланхолично-романтическое, в голове воцарился лёгкий сумбур.
— Так ты приставлена к конюшне?
— Ага, точно так. Ещё на кухне иногда помогаю, за огородом смотрю опять же, садовнику когда подсоблю, — начала перечислять я, старательно загибая пальцы и в завершение выдав на редкость глупую улыбку. Частично от переизбытка чувств, больше же окончательно входя в образ. — Смотритель-то в замке зело строгий. Коли не сделашь чего — ругается злобно и мудрёно. Отчитыват — ажно так стыдно, лучше другой раз всё выполнить в лучшем виде.
Нил благосклонно внимал моему бессвязному лепету, рассеянно улыбаясь каким-то своим мыслям. Какой же он красивый, когда так трогательно покусывает нижнюю губу… Ах! Вот бы ещё узнать, о чём он думает.
— А скажи-ка, милая, мы с тобой раньше не встречались? — узнала, блин! К ияссу такие исполнения желаний — иногда лучше оставаться в неведении.
— А благородный лаби уже бывал у нас? — с подобострастной улыбкой, втайне надеясь на отрицательный ответ.
— Да, в прошлом весконе. И в позапрошлом тоже. Ваш хозяин — друг мне.
Попала, лихорадочно пронеслось в голове. Ничего, где наша не пропадала?
— Ну дак я-то, майлорд, всего седьмой месяц как в замке служу — я такая радая, что благородный нол меня в услужение взял, такая радая, какая честь… — уже на автопилоте вещала я, боязливо пятясь под пристально-изучающим взором.
Блондин не отставал, и со стороны, думаю, наши перемещения напоминали па диковинного танца. Шагали мы синхронно и в одну сторону: я — постоянно запинаясь о как назло подворачивающиеся под ноги вылезшие доски настила, Нил — плавной кошачьей поступью, умудряясь не только не отставать, а медленно, но верно идти на сближение. Выражение глаз красавчика неуловимо менялось. Теперь в них пылало серебряное пламя, заставляя меня тихо паниковать — чего это он, а?!
Нил между тем окинул меня всю с головы до пяток пламенным взором и, как мне показалось, плотоядно ухмыльнулся. Твою дивизию, прям сексманьяк на выезде! Вот уж чего никак не ожидала. Может, на солнышке перегрелся? Я в последний момент удержала руку, потянувшуюся было потрогать блондинов лоб на предмет обнаружения жара. Парень же, удивлённо хмыкнув, продолжил наступление в прежнем режиме.
«Вот ведь, и в золушкином обличье пользуюсь успехом! Всё-таки красоту — её ничем, итическая сила, не закроешь и не зальёшь», — промелькнула-таки непрошенная мыслишка.
В конце концов я упёрлась спиной в угол конюшни и уже конкретно запаниковала. Лицо красавчика было в нескольких сантиметрах от моего, а заметить, прилично ли находиться так близко друг к другу по здешним обычаям, я не удосужилась. И потому гадала, уместно ли будет возмутиться странным поведением «благородного лаби», или стоит продолжать игру в покорную глуповатую крестьянку.