— Кто привезет печень? — спросил у него Альдерманн.
Ситуация, когда хирург летел, изымал орган и после еще и оперировал, случалась чрезвычайно редко. Операция по пересадке печени без осложнений длится от шести до восьми часов, повторная пересадка, особенно вся подготовительная стадия, дольше, прежде всего из-за удаления старого трансплантанта печени и других трудностей. Меервальду было сорок пять лет. Он уже был не в состоянии выдержать два полета, забор органа и многочасовую пересадку. Традиционно более молодые хирурги доставляли орган до двери операционной. Затем эстафету принимал более опытный хирург со своей командой. Естественно, что он должен был полностью доверять этим своим молодым коллегам.
— Меервальд посылает Россварта и Гарта, — кладя трубку на аппарат, сообщил Альдерманн.
— Они постоянно летают по его поручению, — заметил Таммер.
Разговор протекал быстро и деловито — за плечами Таммера было уже много таких разговоров. Все, что ему предстояло сделать, тоже не было ему в новинку. Чем больше это превращалось в рутину, тем больше он обращал внимания на каждый свой шаг, проверял и перепроверял каждую мелочь. Он знал, что вместе с привычкой возрастает опасность совершить ошибку.
— Я поеду в ЦКБ и составлю повременной план, — проговорил координатор. — Перевезите мальчика к нам ранним вечером! Россварту и Гарту надо будет осмотреть его, чтобы в Амстердаме они могли судить, подойдет ли ему печень. Все остальное будет сделано в ЦКБ.
— Во сколько начнут хирурги, которые вынут сердце? — спросил Белл.
— В двадцать часов тридцать минут.
— Так рано?
— Фрау доктор Шток сказала, что орган требуется немедленно. В Вене они не освободятся раньше семи-восьми часов утра — если все сложится удачно. — Таммер коротко попрощался и вышел.
— Классный парень, — сказал Альдерманн. — Он мне нравится.
Белл кивнул. Операции по забору органов и их пересадке большей частью проводились по ночам, потому что из-за них все дневное расписание клиники катастрофически нарушалось. Еще и поэтому такие многоопытные хирурги, как Меервальд, не могли работать без толковых помощников.
— В таком случае вперед! — сказал Альдерманн. — К Горану. Взять кровь. Еще раз все показатели. Привести показатели свертываемости крови в абсолютную норму!
Они вышли из комнаты.
В Амстердаме, в больнице Свободного университета, самоубийца лежал, подключенный к аппарату искусственного дыхания. Его кожа была теплой и розовой. Грудная клетка равномерно поднималась и опускалась. Он выглядел так, словно спал. Уже к девяти часам 28 сентября двое независимых врачей с перерывом в двенадцать часов констатировали смерть мозга.
Через сорок восемь часов его тело должно было стать на десять килограмм легче, быть зашито, обмыто и отправлено в морг. Органы и ткани двадцативосьмилетнего мужчины — сердце, почки, печень, поджелудочная железа, глазная роговица, кости, связки и хрящи, — пересаженные более чем дюжине европейцев, живущих на пространстве между северной Норвегией и Неаполем, должны будут качать кровь и фильтровать ее, осуществлять обмен веществ и выполнять множество других функций.
Но до этого пока было далеко.
9
Итак, доктор Белл еще раз основательно осмотрел Горана. Он сказал ему, что для него есть печень и на следующую ночь ему сделают операцию.
— Наконец-то, — ответил на это Горан.
— Тебе не стоит бояться.
— Я совсем не боюсь.
— Доктор Меервальд пересадит тебе новую печень. Ты знаешь его. Он уже делал тебе один раз операцию.
— Ну конечно, я знаю. Я правда совсем не боюсь.
— Ты молодец.
— Вовсе нет, — сказал Горан. — Я, конечно, боюсь. Я бы хотел не бояться. Но я должен пройти через это.
— Все будет хорошо, Горан. — Доктор Мартин Белл закончил брать кровь на анализ и передал пробирки лаборантке, которая пришла вместе с ним. — Немедленно на анализ! — приказал он ей. — Прежде всякой другой работы.
Она кивнула и исчезла.
— Теперь мы накачаем тебя препаратами, улучшающими свертываемость крови, — проговорил Белл. — По самые уши. Ты знаешь, зачем это нужно.
— Естественно, — ответил Горан. — Я же не дурак.
После того как через канюлю в кровь попала первая доза препарата для свертываемости крови, Белл оставил его в покое. Заведующий отделением позвонил Мире и Фаберу и попросил их прийти к восьми часам вечера. К этому времени Горана было пора перевозить на машине «скорой помощи» в ЦКБ. Они могли сопровождать его и затем остаться с ним.