— Не могу поверить в это!
— Мне понравилось, как она звучит, — небрежно произнес Вулф, — и как ты играешь.
Благодарные слезы совершенно переполнили глаза и готовы были пролиться. Кимбра сморгнула их и улыбнулась дрожащими губами. Ни один подарок в жизни не имел для нее такого значения.
— Спасибо! — сказала она просто и от души.
Вулф не мог не отметить, что в глазах жены обладает меньшей ценностью, чем какая-то лютня. Но ему так и не удалось разжечь в себе негодование.
Вскоре наступило время вечерней трапезы. Ужин был превосходен (лучший ужин, который он ел в своей жизни), а позже, когда прекрасная англичанка опробовала для него новый музыкальный инструмент, ее единственным одеянием была мантия каштановых волос.
Утром следующего дня Кимбра была столь же близка к слезам, что и накануне, но по причине далеко не столь радужной. Дракон Хаконсон был совершенно неуправляемым пациентом, и ей очень хотелось высказать это ему в лицо.
— Если не будешь делать то, что тебе говорят, — сказала она очень медленно и раздельно, — то так никогда и не выздоровеешь. До старости будешь расплачиваться за строптивость.
Дракон сидел в постели с упрямо скрещенными на груди руками, сдвинув брови и сверкая взором.
— Нет, ты скажи, что не так с моей ногой?! Рана зарубцевалась!
— А кто ты такой, чтобы судить?
Он открыл рот для отповеди, но не нашел подходящих слов и уставился в стену, делая вид, что Кимбры не существует.
— Уж не думаешь ли ты, что это заставит меня убраться восвояси? Твой брат, ярл Скирингешила, приказал выяснить, как обстоят дела с твоей раной, и я это сделаю, хочешь ты или нет!
Когда и это не подействовало, Кимбра схватилась за край покрывала, под которым скрывалась нижняя часть тела Дракона, и рванула мех на себя. Если бы не реакция, Дракон остался бы совершенно голым.
— Да ты обезумела, женщина! Или у тебя нет ни капли стыда?
Кимбра пропустила эти слова мимо ушей, разглядывая бедро, на котором красовался вздутый шрам. Пока Дракон рвал и метал, комкая покрывало в паху, девушка осторожно ощупала вздутие.
— Я не могу позволить себе стыд, когда лечу людей. Если твоя стыдливость задета, прошу прощения, но лучше будет, если ты перестанешь меня стесняться. — Подумав, Кимбра добавила: — Смотри на меня как на мужчину, это поможет.
Ульрих, проводивший большую часть времени у постели Дракона, внезапно закашлялся и кашлял так долго и взахлеб, что Кимбра прикинула, не простуда ли это, и подумала о настойке камфары. Дракон же просто потерял дар речи и уставился на девушку.
— Ну вот, в точности как я и ожидала. Рана зарубцевалась, но и только. Мышца плохо срослась, сухожилие зажато. Потребуется время и усилия, чтобы все это исправить. — Она снова легонько нажала на вздутие. — Уж не знаю, кто был твой лекарь, но впредь я бы к нему не обращалась.
— Согласен, — поддержал Ульрих, созерцая рану через плечо Кимбры (он оправился от приступа кашля, но все еще хрипел). — Я и сослепу не натворил бы такого.
— Лекарем был я сам! — отрезал Дракон с недовольной миной. — Для человека несведущего это хорошая работа.
— Ты сам?! — ужаснулась Кимбра. — С чего это вдруг? Разве поблизости не было ни одного лекаря?
— Как-то раз я возвращался домой из Византии и завернул в Ютландию. В Гедби, на ярмарке, на меня возьми да наскочи полдюжины датчан. Я их, конечно, уложил, всех до единого, но уже после того, как получил удар в бедро.
— Всех до единого?!
— Подумаешь, большое дело! Это была шваль, бродяги, едва владевшие мечом. Не поскользнись я в грязи, нога была бы сейчас в полном порядке.
— А где в это время были твои люди? — осведомило Ульрих.
— Их со мной не было, потому что… потому что я навещал одного приятеля.
— Приятельницу, — ехидно поправил старик. — А бродяг нанял ее муж, которому это совсем не понравилось.
— Не знаю, не спрашивал, — буркнул Дракон.
Рассказ произвел на Кимбру громадное впечатление, в особенности тот факт, что Дракон в одиночку управился с такой серьезной раной. Судя по всему, кровотечение было очень сильным, он вполне мог истечь кровью и прекрасно это знал, хотя и представил все как незначительный эпизод.
— Вот на чем мы порешим, — начала она оживленно. — С завтрашнего дня я буду класть тебе на рану примочки, разминать мышцы, а потом сгибать и разгибать ногу. Трижды в день я буду приносить тебе свежий отвар. Если все пойдет хорошо, через неделю сможешь вернуться к тренировкам, но для начала только по четверти часа. — Она одарила больного улыбкой. — А Вулфу я скажу, чтобы и не думал тебя перегружать! Помахали немного мечами — и довольно.
Ульрих и Дракон переглянулись. Старик собрался заговорить, но не успел.
— Я согласен пить отвар, если он не слишком горький, что до остального… — Дракон пренебрежительно передернул плечами, в ширине которых не уступал Вулфу. — С горячкой кончено, ведь так? Завтра я вернусь к тренировкам, и если замечу, что брат обращается со мной как с калекой, тебе придется врачевать уже его раны!
— Ну, конечно, — сладким голосом заметила Кимбра. — еще через пару дней горячка вернется и будет возвращаться снова и снова. Если рана не будет до конца залечена, в конце концов ты потеряешь мужскую силу.
У Дракона отвисла челюсть.
— Не верю! — Он впился взглядом в Ульриха. — Скажи, ведь это пустая угроза?
— Рад бы, но не могу. Я ведь не лекарь и не разбираюсь в таких вещах. Да ведь и спросить-то не у кого! Ни один викинг не жил после такой раны достаточно долго, чтобы рассказать о последствиях!
— А может, ему все равно? — задумчиво произнесла Кимбра. — Может, единственное оружие, которым он владеет, меч?
— Довольно! — взревел Дракон, и на его щеках, к замешательству Ульриха и большому удовольствию Кимбры, проступил румянец. — Сдается мне, брат женился на женщине без стыда и совести! Где твои кротость, скромность, смирение? Тебе больше пристало носиться по небу с бесноватыми сестрами!
— С кем, с кем? — заинтересовалась Кимбра.
Дракон, все еще рассерженный, только передернул плечами.
— С бесноватыми сестрицами, — повторил Ульрих. — Я слышал, у вас есть фурии. Ну, это нечто подобное: создания, ужасные видом, в окровавленных доспехах. Они носятся над полем сражения на диких скакунах, из ноздрей которых валят и пламя. Если сестрица затрубит в рог и возденет свое магическое копье над викингом, он будет поражен невидимой молнией и падет в битве.
— Понятно. — Кимбра повернулась к Дракону. — А теперь вот что! Можешь считать меня бесноватой сестрицей, фурией или кем угодно еще, но придется поступить по-моему. Обещаю, что через неделю ты забудешь о боли, а к зиме будешь совсем здоров.
— Послушайте доброго совета, милорд, — раздался от двери благожелательный голос брата Джозефа, и он, немного смущенный, переступил порог. — Надеюсь, я не помешал?.. Леди Кимбра интересовалась одним лекарственным растением, я взял на себя смелость его отыскать, хотя и не хотел бы вслух называть его.
— Чертов корень? Брат Джозеф, у меня нет слов для благодарности! Непременно покажите мне место!
— С удовольствием, миледи, — ответил священник и улыбнулся Дракону. — Леди Кимбра была настолько добра, что сделала мне примочку от болей в коленях. Воистину я давно уже не шагал с такой легкостью!
— Как трогательно, — буркнул Дракон.
— А что за примочка? — с живым интересом осведомился Ульрих.
— Очень несложная, — сказала Кимбра. — Розмарин, овес, анютины глазки. Сначала нужно сварить обычную овсянку, только следить, чтобы не пригорела. Потом…
Когда Вулф заглянул в жилище брата, глазам его представилась любопытная картина: служители двух разных культов с раскрытыми ртами внимали его жене, в то время как Дракон с плохо скрытым раздражением крутил край покрывала. Предлогом для визита послужила забота о его здоровье, на деле же Вулф не обнаружил Кимбру ни в одной из хозяйственных построек и решил, что в этот момент она находится наедине с мужчиной, кому не впервой валить женщин в постель, под стог сена или под ближайший куст. Правда, мужчина этот приходился Вулфу братом, а женщина, за чью добродетель он опасался, — женой. Не то чтобы он в чем-то их подозревал, вовсе нет… просто его ничуть не радовал тот факт, что они проводят наедине столько времени.