Кое-как поднимаюсь на ноги и подхожу к окну. Облокотившись о подоконник, задумчиво смотрю на свой сад, залитый солнечным светом. Шмель опускается на один цветок, на другой, пытаясь набрать пыльцы. Только вот цветы увяли: уже много дней не выпадало ни капли дождя. Меня грызет совесть. Теперь я к тому же чувствую себя убийцей шмелей.
розовые атласные туфельки пятого размера
Не напяль я их вчера, не поскользнулась бы и не повредила ногу. Словно отзываясь на мои мысли, лодыжка начинает ныть.
похудеть на несколько килограммов
Вот радость-то будет, думала я, но меня ждало разочарование. Только Джесс кое-что заметила — что грудь у меня будто усохла и вид изможденный…
Исполнение желаний не принесло мне счастья.
Я закрываю лицо ладонями. Что делать-то? Я совершенно запуталась. Хочу вернуть все назад, хочу, чтобы все стало по-прежнему, — но как?..
Ну конечно! Счастливый вереск.
До сих пор я считала его подарком судьбы — теперь он мое проклятие. Если только я сумею его найти и выбросить, все вновь станет хорошо. Все вернется на круги своя.
Я спешу в прихожую. Последний раз я держала его в руках перед собеседованием — на счастье. Какая ирония судьбы.
Пусто. Ничего. Меня охватывает тревога. Я не могла его потерять. Смотрю на пол — и замечаю на коврике конверт.
Уважаемая мисс Хэмилтон!
По результатам нашего недавнего собеседования я рад предложить Вам должность штатного фотографа в нашем издании. Начальная заработная плата — 35 000 фунтов с пересмотром через полгода. Моника Ходжкинс из кадрового отдела свяжется с вами, чтобы подтвердить дату выхода на работу. Она сообщит вам все подробности о медицинской страховке и пенсионной схеме. Если у Вас возникнут какие-либо вопросы, обращайтесь прямо к ней — добавочный номер 435.
Искренне Ваш
Виктор Максфилд
Несколько минут я перевариваю информацию. Смакую каждое слово, каждую букву. Но если когда-то я прыгала бы от радости, получив такое послание, теперь чувствую горечь и сожаление.
В течение следующих двадцати минут я выполняю одну из самых непростых задач в своей жизни. Пишу письмо и отказываюсь от предложения Виктора Максфилда. Пишу о его племяннике, о том, что не могу принять должность, которой не заслуживаю, и что все равно безмерно уважаю его как главного редактора. Аккуратно сгибаю листок, вкладываю в конверт и запечатываю, отдавая себя в руки судьбы. Можно перевернуть эту страницу своей жизни. Можно забыть про эту ошибку — и про Гейба.
Даже не заглянув в ванную, натягиваю старый спортивный костюм и хромаю к почтовому ящику на углу. О марке, как ни странно, мечтать не приходится — в кошельке одна завалялась. Приклеиваю и сую конверт в щель. Разжать пальцы трудно — но я колеблюсь всего секунду. Потом отпускаю письмо и слышу, как оно с шуршанием падает на дно.
Вот и все. Дело сделано.
Из задумчивости меня вырывает треньканье мобильника. Достаю его из кармана и смотрю на экран. Может быть, Гейб? Нет, папа. Ну конечно! Если кто и может сейчас меня ободрить, так это Лайонел.
— Алло, привет!
— Хизер, это Розмари. (А этой занозе чего надо?) У нас беда.
Ледяная рука сжимает сердце.
— Что такое?
Молчание. Затем:
— У твоего отца сердечный приступ.
И земля уходит у меня из-под ног.
Глава 41
Что было дальше, я помню плохо — сознание заволокло черной пеленой.
Для большинства людей сама мысль о том, чтобы потерять папу и маму, непостижима. Это в голове не укладывается, вы даже представлять себе такое не хотите. Конечно, по мере того, как родители стареют, вас посещают страхи, но вы их гоните. А когда страшное происходит, кажется, что ничего реальней не может быть. Это действительно может случиться. Это случается.
Это случилось со мной.
Моей мамы, красавицы с волосами цвета рыжего золота и солнечным смехом, больше нет, она ушла, ее жизнь стерта, как детский карандашный рисунок. А теперь, возможно, и Лайонел…
Додумать до конца не выходит — меня парализует страх. Вцепившись в руль, я заставляю себя сконцентрироваться на автомобиле впереди.
Не знаю, сколько уже еду. Часа два-три. Недавние события сливаются в серую ленту. Смутно вспоминаю, как вернулась в квартиру, попросила соседей кормить Билли Смита, бросила в сумку вещи. На мне по-прежнему старый застиранный спортивный костюм. Должно быть, я звонила Лу — иначе откуда мне знать, что Эд уже вылетел из Штатов? Но я не помню нашего с ней разговора. Из произошедшего за последние несколько часов мало что осталось в голове. Только голос Розмари, умолявший: «Хизер, приезжай скорее, как можно скорее» — и рождавший во мне самые дурные предчувствия.