— Уютненько мы тут устроились, пр-равда?
О нет. Пожалуйста, только не это. Рокочущий голос с густым шотландским акцентом. Открываю глаза. Лучась искренним дружелюбием, сосед рассматривает меня.
— Добр-рый день! Я Брюс, а вы…
Первые пятнадцать минут полета проходят более-менее гладко. Если не считать того, что за спиной то и дело шумит унитаз, а уснувший Брюс пускает слюни на мое плечо.
— Мадам, вам сэндвич с курицей или ветчиной? — обращается ко мне профессионально улыбчивая стюардесса.
— А вегетарианские есть? — вежливо интересуюсь я.
— Боюсь, закончились. Но здесь есть листик салата и помидоры. — Она вглядывается в мертвенно-бледный багет сквозь целлофановую упаковку. — Можно вынуть ветчину…
— М-м… нет, спасибо. — В животе жалобно урчит.
— Чай или кофе? — тренькает она.
— Кофе, пожалуйста.
Она передает мне подносик с пластиковой чашечкой и наливает в нее тягучую черную жидкость, умудряясь не расплескать ни капли.
Самолет встряхивает. Однако стюардесса с бесстрастным видом продолжает наливать кофе, лишь слегка покачнувшись на каблуках. И я, успокоенная, беру чашку.
Видишь, Хизер, все в порядке. Просто небольшая турбулентность. Волноваться не о чем. Совсем не о…
А-а-а-а!
Самолет резко ныряет вниз, и мы падаем, падаем… Кошмар? Не то слово! В ушах женский визг, детский вой, сердце бухает в груди чугунным молотом, и кто-то тычет меня пальцем в бок.
Брюс-то, оказывается, проснулся, жует сэндвич с ветчиной и, заботливо глядя на меня сквозь очки без оправы, пихает под ребра пальцем-сарделькой.
— Не бойтесь, милая. Пр-росто маленькая турбулентность, все в порядке, — успокаивает он с набитым ртом. — За исключением разве что ваших бр-рюк…
Смотрю вниз — в районе ширинки расплывается гигантское коричневое пятно. Перевожу взгляд на пустую чашку, которую все еще сжимаю в руке, и успеваю заметить, как последняя капля шлепается мне на костюм. Супер. Просто супер.
Казалось бы, хуже некуда. Ошибочка: есть куда. После того как мы приземлились… точнее, после того как мы грянулись оземь, содрогнулись и проскрежетали по взлетно-посадочной полосе, я застреваю в проходе позади Брюса и в итоге выбираюсь из самолета последней. Соответственно, последней выхожу в зал прилета и оказываюсь в самом хвосте длиннющей очереди на такси.
В довершение всего идет дождь.
Капли падают на розовые атласные туфли, одна из которых без каблука. Вздыхаю. А как же прекрасная погода? Дождя не было давным-давно, с тех пор как… Пытаюсь сообразить. С тех пор как я, до нитки промокшая, встретила старую цыганку, всучившую мне счастливый вереск.
Погодите минутку. Погода — не единственное, что изменилось. А как же пустые шоссе и зеленый свет на каждом шагу? А отсутствие очередей? Лучшие места везде и всюду? Мои любимые сэндвичи? Такси по первому требованию? Гладкая кожа без морщинок? Идеальная прическа? Как же так получилось, что мне больше не приходится на это рассчитывать? Теперь все стало… так, как раньше. Так, как было всю жизнь, пока…
«Пока что, Хизер?» — звенит в ушах тоненький голосок.
Пока мои мечты не начали сбываться.
Секунду я стою на тротуаре без движения, но во мне бушует ураган. Нет, не может быть… Перематываю кинопленку воспоминаний. Сегодняшняя свадьба. Мы стоим в кругу, взявшись за руки, меня охватывает ликование, потом пропадает счастливый вереск… Начинаю понимать — и от восторга покрываюсь мурашками.
— Господи, да вы гляньте, какая очередь! — громогласно выдаю я с улыбкой от уха до уха. — Ей же конца нет!
Пара передо мной тревожно оглядывается.
— Да еще и ливень! — ору я. — Класс!
Теперь уже все вокруг считают меня пациенткой дурдома — и плевать! Меня не волнует, что я промокла насквозь, что волосы липнут к лицу, что по шее бежит вода… Ногу пронзает острая боль — в меня врезалась багажная тележка.
— Ох, извините! — Ее владелец явно ждет потока ругательств, но получает мою радостную улыбку.
— Не волнуйтесь, все отлично. Обожаю синяки!
Парень с тележкой торопится отойти подальше от чокнутой, а к тротуару подъезжает такси, окатывая меня водой из глубокой лужи. Бывший кремовый жакет теперь в серую крапинку. Мой костюм погиб. Погиб безвозвратно. Фантастика!
Запрокинув голову, подставив лицо дождю, я кружусь, кружусь под потоками воды с небес и хохочу неудержимо.
Никогда в жизни я не была так счастлива.
Глава 47
Через два часа я сижу по-турецки на кровати в номере отеля. На мне пушистый белый халат, на голове — чалма из полотенца, в одной руке брюки, в другой — гостиничный фен. Двадцать минут я провела у раковины, вооруженная мылом и щеточкой для ногтей, осталось только все просушить — и я вновь буду готова к подвигам.