Он сигналит мне на прощание и резко тормозит, пропуская на «зебре» компанию симпатичных парней моего возраста. Я могла бы по-разному описать Брайана, но сейчас, когда сквозь ветровое стекло своего любимого фургончика он с восхищением пожирает глазами молодняк в обтягивающих футболках, назвать его «несчастным дедулей», уж как хотите, язык не поворачивается. На платформе меня накрывает волной горячего воздуха. Словно зажгла духовку на полную и сунула голову внутрь. С извинениями прокладываю дорогу среди соотечественников, благоухающих потом, раздраженно орущих, и подбираюсь к желтой линии у края платформы.
Полоса под ногами заставляет вспомнить про штраф, который мне выписали на прошлой неделе, — за парковку на двойной желтой[7]. Вообще-то я там не парковалась, я просто оставила машину на пару минут, в связи с чрезвычайными обстоятельствами: срочно, немедленно, сию секунду потребовалось обезболивающее. К сожалению, инспектор не захотел войти в мое бедственное положение — естественно, откуда мужику знать, что такое болезненные месячные? — и выписал штраф. Кстати, не забыть бы заплатить. Выуживаю из сумки ручку. Память у меня как решето, поэтому я все записываю. Живу в окружении списков. Холодильник весь оброс разноцветными листочками. Одна проблема: как правило, я забываю на них посмотреть. Что ж мне теперь, писать напоминалки, чтобы не забыть про другие напоминалки?
Черкнув прямо на ладони слово «штраф», слышу нарастающий шум и отступаю назад. Поезд врывается на станцию и с визгом тормозит у платформы. На скорости лица пассажиров в окнах размазываются, будто плавятся на жаре. Вагон битком. Настроение у меня портится окончательно, и тут же возникает мысль: вот бы мне досталось свободное место! Она посещает меня каждый вечер.
Двери разъезжаются, толпа сзади напирает, я влетаю внутрь. На оконных стеклах и лицах пассажиров капельками оседает влага — не самое приятное зрелище. Стараясь не обращать на это внимания, протискиваюсь по проходу вперед. Кажется, из вагона откачали воздух, чтобы вместить на одного-двух человек больше.
— Извините… простите… извините… — только и успеваю бормотать я, ступая по ногам товарищей по несчастью (а что делать?).
Поезд берет с места в карьер, как хороший скакун, и, чтобы устоять, я хватаюсь за поручень над головой. На нем и болтаюсь, пока мы въезжаем в тоннель, и прикладываю все усилия, чтобы не уткнуться носом в чью-нибудь потную подмышку. Боже, как хочется сесть! С завистью рассматриваю везунчиков, которым достались места. Перевожу взгляд с одного лица на другое: мужик с зачесанными поперек лысины жиденькими волосенками, хорошенькая девушка с колечком в брови, пожилая дама с потекшим от жары бледно-розовым тональником… И вдруг замираю. Волевая челюсть, ямочка на подбородке, густая черная челка, из-под которой блестят до боли знакомые карие глаза. Мамочки, а он-то как здесь оказался?
Желудок исполняет сальто-мортале. Это ж мой сосед. Мой невыносимо симпатичный сосед. Про себя я называю его «темноволосой копией Брэда Питта». Если у Брэда Питта есть младший брат-шатен, он выглядит в точности как этот парень, как его там… Видите ли, я уже целый год живу через улицу от него, но до сих пор не удосужилась поинтересоваться, как его зовут. Непостижимое поведение в глазах моей мачехи. Она-то считает себя обязанной не только знать всех жителей Бата по именам, но и быть в курсе их персональных привычек и склонностей. Однако это как-никак Лондон. Тут можно годами жить с человеком в одном доме, каждое утро кивать ему в коридоре и при этом ни разу словом не обмолвиться.
Тем не менее я знаю все про своего соседа (далее — он). Он водит темно-синий «ренджровер», продукты покупает в магазине «Уэйтроуз»[8], одежду — в бутике «Джозеф»[9] и по крайней мере раз в неделю заказывает еду в «Шанхайском сюрпризе» — вьетнамском ресторане на углу. А еще он увлекается теннисом, недавно купил белый диван и, судя по времени, когда разъезжаются шторы в его спальне, по выходным любит валяться в постели до полудня. Нет, что вы, я за ним не шпионю! Просто подметишь что-нибудь иной раз, совершенно непроизвольно…
Он переворачивает страницу, и я будто ненароком щурюсь на обложку. Ну надо же! «Жизнь Пи»[10]. У меня эта книга тоже есть. Еще не прочитана и в настоящее время служит подставкой для чашек на прикроватной тумбочке. Решено: возьмусь за нее, как только приеду домой.
Воображение тут же рисует картину: ранний вечер, я сижу на крылечке, купаясь в предзакатных лучах солнца («волшебный час» на профессиональном жаргоне фотографов, потому что в таком свете абсолютно все предметы выглядят фантастически), распущенные волосы соблазнительно спадают на лицо, между пальцами изящно, на французский манер, зажата сигарета «Голуаз». Поглощена чтением. И тут раздается: «Привет! И как тебе книга?» Подняв глаза, вижу соседа, который улыбается мне через забор, и отвечаю непринужденной остроумной шуткой. Завязывается разговор, в ходе которого мы обсуждаем персонажей, повороты сюжета и мастерские диалоги…
7
В Великобритании двойной желтой линией отмечаются места, где парковка строго запрещена в любое время суток.