Сашка посмотрела ещё раз на того, что был Эрбадридом, и медленно опустила сковороду, но убирать не стала, так… на всякий случай.
- Тогда можешь забирать Юльку, но смотри, сделай её счастливой. - Сашка попыталась не заплакать, но счастье Юльки, пусть и с этим подозрительным Эрбадридом, ей было дороже.
- Ты пойдёшь с нами.
- Нет, - Сашка мотнула головой и уставилась в стену.
- Наша любовь, мистрис Атеистка, во много раз сильнее, чем может любить человеческое сердце, и всегда взаимна, поэтому ты не смогла терпеть боль от расставания Малора и Тханики, но скоро ты станешь сильнее и справишься с ней…
- Справлюсь, - махнула рукой Сашка, - много ты понимаешь про человеческое сердце! Я не позволю Малору так страдать…
- Тханика приняла эликсир забвения и не помнит Малора, она счастлива у себя на родине, - тот, что был Эрбадридом, взмахнул рукой, и Сашка увидела большой дом из покатых камней и рогатенькую, которая собирала букет из красивейших цветов и пела песни с подружками, такими же рогатенькими. – Скоро она встретит того, с кем связана нитями мироздания.
- Да вы изверги! – Сашка схватила уже отложенную скороду и запустила её в того, что был Эрбадридом. – Он же помнит! Помнит и… ооооо… бедненький! - И Сашка почувствовала такой силы боль, такое отчаяние и такую пронзительную печаль, что смерть ей показалась приятной перспективой. - Малор, - она вздохнула и осела на пол, - как же так можно, с живым альвом, правителем Девяти Стран и Одиннадцати Государств, расположенных в Третьем Измерении из Семи!?
- Он не помнит Тханику, наша любовь всегда взаимна, как и забвение. Она – забыла его. Он – её.
- Тогда почему я чувствую это? - по лицу Сашки катились крупные слёзы.
- Потому что вы связаны нитями мироздания и погибните друг без друга… вы уже погибаете, и если… Мистрис Обалдеть, - он учтиво поклонился неожиданно появившейся Юльке, державшей в кулаке флакон с валерьянкой.
- Пей, - согласился тот, что был Эрбадридом, - сейчас некогда объяснять, – он взял за руку Юльку и с благоговением поцеловал её в губы, - нам надо перемещаться в наше измерение.
- Если ты и меня поцелуешь, я тебя убью, - угрожающе прошептала Сашка.
- Зачем мне целовать тебя, мистрис Атеистка?
- Чтобы переместиться, - развела руками Сашка.
- Вот затейник, - засмеялся тот, что был Эрбадридом и поцеловал ту, с кем связан нитями мироздания, а Сашку просто взял за руку, чтобы не потерять случайно в пространстве между измерениями.
Конечно, мистрис Атеистка и Леголас Семнадцатый прожили долго и счастливо и даже умерли в один день. (Если автор не ошибся в подсчётах).
Сашка же будет помнить Тханити – спросят читатели, – а так сказка не может быть полной. Да, будет, – ответит автор, – но когда Сашка о ней вспоминает, то Малор отчего-то ощущает себя виноватым, а всем известно, что виноватый муж – лучшее подспорье в хозяйстве.
Так что ХЭ считаю полным.
P.S. А женский профсоюз Сашка с Юлькой всё-таки организовали.
Синяя графика
Аудитория быстро наполнялась студентами – юные, волнующиеся, держащие в руках макеты, тубы и большеформатные папки, они сновали от компании к компании, смеясь, пряча волнение за беспечностью. Кто-то, впрочем, и не думал волноваться, как это часто бывает, либо от осознания собственной значимости, либо от откровенной беспечности.
Он сидел в самом углу, на стуле, небрежно перекинув пиджак через его спинку, и разглядывал молодых людей. С интересом.
Каждый год он принимал участие в дне проектов архитектурного института, по итогам которого любой из этих ребят имел возможность попасть в их архитектурное бюро на преддипломную практику, что практически обеспечивало трудоустройство после окончания вуза.
Ему было хорошо знакомо волнение перед тем, как показать своё «детище» на суд зрителей, конечно, ему – сыну главного архитектора в комитете по градостроительству, – никогда не приходилось думать о том, куда он будет трудоустроен и будет ли. Но каждую свою работу, каждый проект, он ценил и переживал за него, словно за живого члена семьи.
Ему нравилось участвовать в подобные проектах, в них он словно видел своё отражение, но более живое, не огранённое, не причёсанное знаниями и томами документации, он видел живой полет мысли, надежды и безрассудной веры.
Не во всех студентах, отнюдь. По большей части работы были сырые, не заслуживающие внимания, иногда возникал вопрос, как же при столь скромных данных этот человек смог доучиться до выпускного курса. Но если на глаза Виктору Вячеславовичу попадалась тонкая грань таланта, он старался выслушать, вникнуть в идею и, по итогам, приглашал в своё бюро. Таким образом, почти минуя связи и знакомства, он сумел набрать поистине команду энтузиастов и завоевать по праву лидирующие место в строительстве, благоустройстве и проектировании.